— Да? А какой, Чарли, по-твоему, ей положено быть?
— Ты знаешь, что я имею в виду, — насупился Чарлз. — Она же своего рода шоу-герл. По ее словам, она эстрадная артистка.
— Ты так говоришь об этом, будто эстрадная артистка что-то вроде гангстера, которых мы мальчишками ловили, когда играли в гангстеров и полицейских.
— Вроде гангстера? Пожалуй, так оно и есть. Можешь поверить? У сестры Авроры
Кейну удалось сдержать улыбку, но это было нелегко.
— Чарли, смотри на вещи реально. Сексуальные движения, вихляние задницей, обнажаемое тело — это всего лишь танцевальные па, и в наши дни любой средний юношеский талант не сочтет такое занятие для себя зазорным. В те годы, когда мы росли, это считалось грязным. Но времена изменились, секс продается, и на него есть спрос.
— Да. Но… я имел в виду другое, они не похожи на такую семью, из которой могла бы выйти Аврора. Она же совсем другая. Она…
— Какая она, Чарли? Ты уверен, что знаешь ее? — Голос у Кейна звучал равнодушно, но и капли равнодушия не было в изучающем взгляде, которым он смотрел на друга.
— Что за странный вопрос? Конечно, я знаю, какая она. Кейн, ты же не всерьез надел этот галстук?
Кейн погладил кричащий вискозный галстук, который купил на улице в Ки-Уэсте. Галстук был в меру противный, чтобы отвечать его вкусу.
— Красивый, ага? У меня всегда была слабость к кокосовым пальмам и закатам. Хочешь такой в качестве свадебного подарка? Рори я уже сделал подарок. Тапочки.
Рот у Чарлза несколько раз приоткрылся, но он смолчал и, нахмурившись, отогнул манжет и посмотрел на часы.
— Я могу оценить шутку так же, как и любой другой человек. Кейн, надевай пиджак, и пойдем. Уверен, что леди уже готовы, я заказал столик на семь.
— Чарли, ты понимаешь, что она не подходит тебе? — Кейн взял пиджак из натурального полотна, который раньше валялся на заднем сиденье в машине. — Не делай этого. Не разрушай две жизни.
Чарлз следом за ним вышел в верхний холл, его черно-белые туфли особого фасона резко печатали шаг на золотистом дубовом полу.
— Хорошо. Я готов признать, что ее семья не совсем вписывается в наш круг. Но Аврора выросла у бабушки с совершенно другими правилами жизни. Неважно, как она могла начинать, но она явно превратилась в приличную, уважаемую женщину. Она аккуратная и спокойная, с устоявшимся образом жизни. Она…
Кейн резко остановился на верхней ступеньке, в темных глазах сверкнула ярость.
— Черт тебя побери, Чарлз, ты ведь не экономку нанимаешь! Мы говорим о женщине, на которой ты собираешься жениться! О женщине, с которой ты собираешься делить постель! О женщине, которая примет в свое тело твое семя и выносит для тебя ребенка, может, не одного! Проклятие! Чарли, оставь ее, пока не поздно.
Чарлз стоял тремя ступеньками ниже и смотрел на него.
— По-моему, ты пьян. Мне очень жаль, Кейн, но если у тебя с этим проблема, то, может быть, лучше поискать…
— Ах, да, — Кейн резко засмеялся, — проблема у меня есть, можно и так сказать, но только не с выпивкой.
Еще раз окинув Кейна подозрительным взглядом, Чарлз простучал подошвами по оставшимся ступенькам и подождал у парадной двери.
— Мама предлагает взять ее пикап. Я посажу в него Хаббардов.
Но Кейн еще не завершил свою спасательную операцию.
— Ты понимаешь, что превратишь жизнь другого человека в настоящий ад? Рори не такая женщина, какой ты ее себе вообразил. С тобой она будет словно бабочка, попавшая в кувшин. Представь себе — будет биться крыльями о стекло, пока не умрет.
Чарлз, нахмурившись, посмотрел на часы и перевел взгляд на верхний холл.
— Ты болтаешь глупости. У тебя всегда было странное воображение.
— Правильно. А у тебя не было никакого. Но, Чарли, это не мое воображение. Рори очень болезненно реагирует на что-то случившееся с ней в детстве. Мне рассказала об этом Фауна, и это многое объясняет. Причина, по которой она пошла в учительницы, причина, по которой она кажется такой, какой ты ее видишь, заключается в том, что она изо всех сил старается быть не тем, кто она есть.
— Абсурд. Ты уверен, что не хочешь одолжить у меня один из моих галстуков?
— Нет, это не абсурд, и нет, я не хочу одолжить один из твоих галстуков, предложи их служащим похоронного бюро, они им больше к лицу! Рори думает, что, если будет жить по правилам своей бабушки, ей обеспечена безопасность. Но это сжирает ее заживо! И ты только подталкиваешь ее стать второй Мадди Бэнкс!
Теперь лицо у Чарлза опасно покраснело.
— Тшш! Будь добр, не говори так о моей матери! Не знаю, что эта Фауна наболтала тебе, но она желает нам неприятностей. Она завидует, что Аврора стала приличной, законопослушной…
— Проклятие, ты ничего не понимаешь, да? Дружище, отпусти ее, пока не поздно. Окажи себе и Рори любезность, отпусти ее на свободу. — Разозленный тем, что вышел из себя и выложил все, что думал, Кейн отвернулся и уставился на медную подставку для зонтов. А Чарлз в это время смотрел в другую сторону, на разноцветную стеклянную панель в широкой парадной двери.
— Эй, нам придется нанять пару мужчин для эскорта или как? — На верху лестницы появилась Эва в белых слаксах и рубашке, перетянутой поясом с бирюзой и серебром. — Милые, у вас на руках шесть голодных женщин, а это смертельно опасно!
Чарлз пошел вперед, обогнул кусты и направился к двери коттеджа, миновав старый седан Рори с помятым заржавевшим крылом, результат проигранной схватки с выскочившим сбоку грузовиком. Рори ждала первой зарплаты, чтобы отдать машину в ремонт. Трое Хаббардов уже были готовы. Чарлз окинул взглядом платье невесты и одобрительно кивнул. Затем проводил их до пикапа. Эва села в машину Кейна. Рори смотрела, как отъехала эта пара. А Санни смотрела на нее и улыбалась, толкая локтем Билла. На заднем сиденье пикапа Фауна улыбнулась Тусе, и та подмигнула ей. Мир достала пилочку для ногтей и подровняла острый край.
Рори сказала себе, что ее чувство можно назвать вроде как ревностью, но это не ревность. Эва потрясающе красива. Утонченная. С безукоризненным цветом лица. Без единой видимой веснушки. И, очевидно, она лучше помнит Кейна, чем он думает. Рори вздохнула и потерла средний палец на левой руке, где сегодня появилась царапина.
Фауна к вечеру пришла в игривое настроение. Рори наблюдала, как она дразнила Чарлза, а тот хмурился, и у него краснели уши. Внимание Рори засоряли нерешенные проблемы и незаконченные детали, но она все же ухитрялась что-то бормотать в ответ на болтовню Санни о снах и аурах, о мельнице и о расписанном вручную шелковом платье, которое мать привезла, чтобы Рори надела его на свадьбу.
— Но, Санни, у меня уже есть платье, — испуганно проговорила Рори.
— Но это особое. Я разрисовала материал специально для твоей свадьбы. И закончила верх юбки прямо сегодня в полдень. Оно покрыто дымкой, и на нем от руки нарисованные деревья, полевые цветы, птицы и бабочки, и все это в мягчайших тонах, какие только можно вообразить, и…
— Но, Санни… — С ноющим чувством Рори вспомнила Кейна, как тот стоял в магазине одежды, когда она одно за другим примеряла платья. Его темное лицо было сосредоточенным, одна рука на бедре, другой он поглаживал подбородок. Она вспомнила свой драгоценный шелк медового цвета, верескового меда, а не гречишного, и как Кейн посмотрел на нее, когда она вышла из примерочной в этом платье. И в тот момент что-то случилось в ее сердце и повлияло на зрение. Потому что очень долго она не могла оторвать от него глаз.
Она вспомнила некоторые из его самых дерзких замечаний. А когда продавец принес розовое платье с
