двухкомнатной квартире, где на кухне висят часы-ходики, а в крохотной гостиной лежит поддельный восточный ковер.
Но это невозможно, а Молли считала себя убежденной реалисткой. Она осмотрела глубокую сияющую ванну. У нее в квартирке был только душ. А ванна в коттедже, который снимала Анна-Мария, оказалась маленькой, в пятнах ржавчины и ужасно неудобной, да и водонагреватель дышал на ладан.
Зато здесь обнаружилась замечательная корзинка с туалетными принадлежностями, которые так и хотелось пустить в ход. Возможно, Молли не хватало утонченности, но на отсутствие здравого смысла она не жаловалась никогда.
Когда Рейф постучал в ее дверь двадцать минут спустя, желая знать, все ли у нее в порядке. Молли с трудом нашла в себе силы ответить. Лежа в душистой пене, благоухающей страстоцветом и ежевикой, она всерьез подумывала о том, чтобы не вылезать отсюда до самого утра. Но вода остывала, и остатки ее энергии таяли вместе с пеной.
– Все хорошо, спасибо, – откликнулась она сонным голосом.
– Отлично. Нам надо обсудить планы на завтра, – последовал краткий ответ.
Молли не хотелось обсуждать планы на завтра. Ей не хотелось даже думать о завтрашнем дне. Она всю жизнь только и делала, что думала о завтрашнем дне. А сейчас ей хочется наслаждаться роскошью и думать лишь о том, накрасить ногти на ногах или нет.
– Завтра поговорим, – крикнула она через дверь.
Молчание. Молли представила себе Рейфа, стоящего под дверью, сердитого и неспособного ничего сделать. Эта картина наполнила ее ощущением собственного могущества.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – В его голосе звучало волнение. – Ты не заболела? По-моему, пирог был жирноват.
Ну вот. Только этого ей не хватало. Неожиданно у Молли защипало глаза, и она решила, что это из-за шампуня.
– Ты не мог бы позвонить в больницу и спросить у Анны-Марии, что еще им нужно купить?
«Другими словами, уматывай и оставь меня в покое».
– Звонить уже поздно. Тебе пора ложиться, Молли. Завтра у нас тяжелый день.
– Прекращай планировать за меня мою жизнь. Я прекрасно обойдусь без твоих указаний. Я же сказала… – Она умолкла и взвизгнула, когда дверь неожиданно распахнулась. Ей даже в голову не пришло запереться. Зачем нужны две ванные, если тебе даже вымыться спокойно не дают?
Рейф заглянул в ванную, наполненную клубами душистого пара.
– Господи, как ты тут дышишь, жабрами что ли? – Развернув огромное банное полотенце, он сказал: – Давай, милая. Вылезай, пока совсем не посинела.
– Ты в своем уме?
Не так-то просто пылать праведным гневом, когда ты размякла, обессилела и борешься со слезами. Да еще эти угрызения совести из-за лишних калорий…
– Вылезай из ванны, Молли.
– Убирайся из моей ванной, Рейф, – огрызнулась Молли, но ее голос звучал совершенно неубедительно.
– Вылезай немедленно. А то гляди, напросишься. Если не хочешь сейчас разговаривать о делах, то обсудим все завтра, когда выспимся. Я поставил будильник на семь часов.
Молли большим пальцем ноги выдернула пробку. Радужные мыльные пузыри оседали на ее коже, пока вода медленно вытекала из ванны. Рейф терпеливо стоял с полотенцем наготове.
– Не торопись, милая, я подожду.
– Я тебе не милая. И я прекрасно могу вылезти из ванны без посторонней помощи.
– Хватит с меня разбитой головы и сломанной руки Стю. Не хватало еще, чтобы ты поскользнулась и сломала себе… что-нибудь.
Что ж, в этом есть разумное зерно. Встав на ноги, Молли чувствовала себя такой же устойчивой, как сваренная макаронина. К тому же ей нечего от него скрывать.
– Тогда выключи свет.
– Еще чего. Хочешь, я расскажу тебе, что я вижу?
– И не пытайся, – жалобно воскликнула она. – Не смотри на меня!
– Я вижу мокрую прекрасную женщину с кожей, как ванильное мороженое. Я вижу женщину, которая…
Молли завернулась в полотенце, и руки Рейфа сомкнулись вокруг нее.
– А я вижу самого отъявленного льстеца, – проворчала она. – Ванильное мороженое?
– Французская ваниль. Сливки, сахар и… – Он понюхал ее плечо. – Может даже экзотические фрукты и цветы.
Молли сдержала смех, а затем неожиданно всхлипнула.
– Это страстоцвет. И ежевика.
– Вот видишь? Я сразу понял, что это что-то вкусное.
Глаза Молли все еще щипало от шампуня, но она не смогла сдержать смех. Когда Рейф попытался
