— Клауса Штёртебекера, — сказал Магистр Вигбольд. — Сразу можно было догадаться, кого я имею в виду. — И при этом он взглянул на Маркварда Прина, в глазах которого вспыхнула ярость.
— Клауса Штёртебекера? — вскрикнул Хеннинг Мантойфель. — Никогда!
— Почему никогда? — вкрадчиво спросил Вигбольд.
— Никогда! — только и услышал он.
— Никогда! — в один голос крикнули собравшиеся предводители.
— У меня есть ещё одно предложение, — Магистр Вигбольд медленно поднялся, посмотрел на окружающих. — Может быть, мы ещё достигнем соглашения.
— Послушаем, — глухо сказал Марквард Прин.
— Спросим у наших матросов, братьев витальеров. Пусть они выберут командира.
— Спрашивать чернь? — возмутился Хеннинг Мантойфель. — Матросам решать?
— Именно это я и имел ввиду, — подтвердил Вигбольд.
— Никогда! — зло крикнул Хеннинг Мантойфель.
— Никогда! — повторили другие.
Под полными ненависти взглядами «благородных» капитанов Магистр Вигбольд покинул зал.
… Солнечным апрельским днём из озера Меларен в открытое море шли в кильватер три когги. Впереди «Пенящий», за ним «Тигр» и последним — «Рысак». Моряки ликовали. Наконец-то миновали томительные месяцы ледовой осады. Осталась позади и тоскливая служба по сопровождению судов. Больше они не овчарки, им не надо теперь присматривать за стадом. Они снова тигры, морские тигры, которые охотятся за волками и за добычей.
Штёртебекеру стало известно о разговоре капитанов. Стоя у руля своего корабля, он поглядывал на «Рысака», который шёл сразу же за ним. Он был горд за Магистра, так мужественно отразившего притязания «благородных». Он задумался над словами Магистра, тот произнёс их, когда он, Клаус, был чем- то рассержен. Скорее всего, эти слова были из той учёной книги, которую он часто читал: «Дорожи теми, кто дорожит тобой. Остерегайся врагов. Круг друзей никогда не велик. Ни один враг в этом мире не мал».
Ведь это были почти те же самые слова, которые однажды произнёс Хозанг: «Один враг — это слишком много, сто друзей — это слишком мало». Кто имеет таких друзей, как Магистр, Михель Гёдеке, Киндербас, да и все его матросы, тот богат, тому сам черт не брат. А они и собрались для того, чтобы бороться с чёртом: «Трепещи, Вульфлам, час расплаты наступил! Я готов отказаться от всех сокровищ мира, но не от своей мести. Ты должен заплатить за Хозанга, за Свена, за Герда, за восьмерых олдерменов. И только одной монетой ты можешь рассчитаться — кровью».
Неподалёку от острова Готланд они заметили вдали датского охотника за пиратами, и «Пенящий» начал маневр. Были поставлены все паруса, так что даже мачты гнулись. Штёртебекер резко повернул «Тигра» к берегу. Он хотел закрыть датчанину возможность искать там спасения. Вигбольду пришлось держаться позади «Тигра», потому что тот скользил по волнам, как дельфин. Команда Штёртебекера оживилась. Наконец-то охота и борьба! Лихорадочно велись приготовления к абордажу.
«Пенящий» почти настиг датский корабль, когда три глухих пушечных выстрела прокатились над морем. Тяжело повреждённый «Пенящий» точно споткнулся. У датчанина были на борту пушки. Михель Гёдеке располагал только одной маленькой и, как было известно Штёртебекеру, совсем негодной пушкой; её нужно было сперва починить в Висмаре. Борьба была неравной. Клаус Штёртебекер резко развернулся и устремился на датчанина.
«Думкёне» была придвинута к борту. Вытащили на палубу дюжину каменных ядер. Киндербас подобрал двадцать отчаянных парней для абордажной схватки. У каждого было по топору на длинной рукоятке, а у Киндербаса короткий широкий меч. Ещё раз над водой прогремели три выстрела. «Пенящий» потерял ход и лёг в дрейф. Но «Тигр» был уже совсем рядом. С датчанина увидели воинов, заряжающих пушку.
— В середину! — крикнул Клаус Штёртебекер с кормы.
И Рике Вестфаль, орудийный мастер, понял. Оглушительный выстрел — и каменное ядро угодило в середину датчанина, прямо в грот-мачту.
На «Тигре» раздался дикий рёв радости. Среди команды датской военной когги началась паника. Доносились команды. «Тигр» был встречен тучей арбалетных стрел. Но поздно, суда столкнулись. Матросы Штёртебекера карабкались вверх по вантам и прыгали прямо на палубу вражеского корабля. Началась жестокая рукопашная схватка. Топоры крушили человеческие тела. Беспорядочно мешались крики, проклятия, команды. Кое-кто из пиратов, прыгая на вражеский корабль, падал в море. Клаус Штёртебекер заметил, что на корме датского судна капитан пытается учинить поджог. С тремя матросами, которые стояли около него, Штёртебекер бросился туда: корабли уже были сцеплены бортами.
Увидев, что сопротивление бесполезно и что на корме их корабля клубится дым, датские воины окончательно растерялись, многие из них стали прыгать за борт.
— Киндербас! — закричал Клаус Штёртебекер. — Пушки спасать!
С «Тигра» бросили канат. Его поспешил поймать Киндербас. Ствол пушки обвязали канатом и втащили на «Тигр». Другие моряки собирали оружие, валявшееся возле убитых.
Вторая пушка болталась на канате, когда мощный взрыв потряс датский корабль. Штёртебекера и Киндербаса подбросило над палубой. Взорвался пороховой погреб. Штёртебекер ждал этого. Забрать третью пушку не успели: охотник за пиратами тонул удивительно быстро. Не успели спастись и два матроса Штёртебекера, те, что были внизу, под палубой: вместе с убитыми и тяжелоранеными их увлёк водоворот, образованный тонущим кораблём.
«Рысак» встал борт о борт с «Пенящим». Михель Гёдеке был безутешен в своём горе. Он чертыхался и бранился; когда же Клаус Штёртебекер пришёл на его корабль, он рассмеялся и протянул ему руку.
— Ты более ловок, Штёртебекер! — крикнул он.
— Более удачлив, — ответил тот. — Это произошло, Михель, потому, что у тебя не было пушек. Я даю тебе две. Раны, которые они тебе нанесли, придётся залечить самому.
— Достаточно и одной, — радостно воскликнул Гёдеке. — И за одну тысяча благодарностей.
— Тогда вторую получит Магистр.
— А ты? — спросил Вигбольд.
— Мне — третья, — ответил Штёртебекер, умолчав о том, что эта третья лежит на дне моря.
Шестерых пиратов погубили пушки датчан. Из парней Штёртебекера четверо были убиты и семь ранены, многие из них — тяжело. Раненых унесли под палубу. Убитых привязали к доскам, прикрепили к ним железные ядра. Моряки собрались на палубе. Они пели свою пиратскую песню:
…Добро отнять, огнём донять
Проклятый волчий род…
Под это пение убитые один за другим были сброшены в море.
Уже многие замки на Сконе они завоевали и разграбили. Захватив замок Линдхольм, Штёртебекер услышал, что Вульфлам несколько недель назад уехал в Висбю, на Готланд. Он не поверил этому. Пираты продолжали захватывать замки, уничтожать их защитников, грабить, жечь. Вульвекена Вульфлама нигде не было. Моряки радовались богатой добыче, Клаус Штёртебекер не радовался. Ненавистный враг ускользал от него. Все было напрасно. «Но я вас все-таки схвачу! — скрежетал он зубами. — Вечно вы не можете убегать от меня и от своей судьбы. Вы не умрёте своей смертью. Вы недостойны честной смерти. Вы должны искупить все свои преступления. И мститель — я, Клаус Штёртебекер. Проклятое волчье отродье! Вам от меня не уйти!»
В разгар лета они вернулись в Висмар. Шумной радостью встретили их горожане, а ратсгеры — кислыми улыбками. Хеннинг Мантойфель подал на них злобную жалобу, оклеветал их. Три капитана сообщили о своих действиях, о битве на льду, об уничтожении датского охотника за пиратами и о взятии штурмом девяти замков на Сконе.
— Расскажите же теперь нам, — заключил Клаус Штёртебекер, — чем отличились знаменитые капитаны Хеннинг Мантойфель, Марквард Прин, Хейнрих фон Люхов и другие.
Ратсгеры молчали. Каперские походы, в которых участвовали все остальные флотилии витальеров, не увенчались такими успехами.
— Господа, — снова начал Штёртебекер. — Я требовал свободы действий, и вы её мне предоставили. Если вы недовольны моими военными операциями, так что ж, наш союз не вечен, мы можем его и
