которой они пришли. Он поставил рядом с собой светильник и положил ладонь на рукоятьмеча, хотя сомневался, что сегодня ночью им встретится опасность, от которой защитит простая сталь.
Исмения протянула Девлину неглубокую медную чашу, по краю которой шла руническая надпись. Поверх женщина положила маленький кинжал, также медный.
Избранный расстегнул плащ и вынул руку, чувствуя, что нужна настоящая жертва. Левый рукав был уже разрезан, чтобы под него поместилась повязка, поэтому закатать его, обнажив плоть, было легче легкого.
На гладкой коже красовались четыре шрама. Воин прочертил кинжалом пятую кровавую линию ниже их, подставил чашу, и алая жидкость полилась в нее.
— Хаакон, Владыка Закатного царства, я Девлин, сын Камерона и Талант, ныне именуемый Избранным, приветствую тебя, — проговорил он. Выждав двадцать одну секунду, он поставил чашу перед Стивеном и протянул ему кинжал.
В мерцающем свете костра менестрель казался даже бледнее, чем обычно, но лицо оставалось спокойным. Он закатал рукав. На коже не было никаких отметин, и слегка дрогнувшей рукой Стивен провел по ней кинжалом.
— Хаакон, Владыка Закатного царства, я, Стивен, менестрель, сын леди Геммы и Бринйольфа, барона Эскера, приветствую тебя сегодня.
Порез был глубоким, и кровь полилась в чашу, смешиваясь с Девлинской.
По знаку Исмении музыкант поставил чашу перед ней и передал окровавленный кинжал.
Девлин протянул ему кусок ткани, и менестрель замотал порез.
Исмения повторила ритуал, добавив к их крови свою. Потом она положила обагренный кинжал в костер так, чтобы он касался ее посоха.
Затем колдунья протянула руки, и все трое образовали кольцо вокруг огня.
Взгляд Девлина приковывал медный посох, сияющий белым. Разум подсказывал, что костер слишком мал, чтобы так раскалить металл, значит, здесь действуют другие силы. Он посмотрел на навершие жезла и увидел, что голова змеи медленно поворачивается, а сам посох не двигается.
Избранный сглотнул, чувствуя, как резко пересохло во рту.
— Я призываю Семерых в свидетели. Мы трое собрались на священной земле под открытым небом в тени дерев мудрости. Мы принесли жертву крови и огня силам, что правят всеми живыми существами. Услышьте нас, мы просим наказать тех, кто осквернил священный ритуал, используя его в своих целях. Изгоните злобного духа, который хочет вынудить Девлина исполнять его приказы. Освободите его душу, чтобы он мог идти своим путем.
Последовала тишина, а потом Исмения сжала руку Избранного и выпустила ее. Из-под одежды она вытащила маленький сосуд и долила в чашу прозрачной жидкости. Потом подняла ее к небесам и начала называть имена всех Семерых Богов, испрашивая их благословения.
Нервы Девлина напряглись до предела, и он едва мог сохранять спокойствие.
Наконец осталось назвать только одного Бога.
— Хаакон, этот обман был совершен твоим именем, и злодей посмеялся над твоим могуществом. Услышь нас и разрежь узы, связывающие этого человека, своим мечом справедливости.
Исмения снова подняла чашу к небесам и, повернув запястья, вылила ее содержимое в огонь.
Во все стороны полетели яркие искры. Кто-то издал возглас, когда языки пламени поднялись до роста человека и столь же быстро опали. Не успел Девлин перевести дыхание, как огонь погас, оставив после себя только серый пепел, где лишь мгновение назад пылали ветви.
Воин моргнул, пытаясь разглядеть что-нибудь во внезапно наступившей тьме.
— Все кончено? — спросил Дидрик, подходя к ним.
Исмения поднялась на ноги и потянулась за посохом.
— Подождите, вы обожжетесь, — предупредил ее Стивен.
Колдунья не обратила на него внимания, и когда голая рука коснулась металла, стало ясно, что боли она не испытывает.
Девлин дотронулся до пепла и нисколько не удивился, обнаружив, что тот давно остыл.
Взяв посох в левую руку, Исмения положила правую на сердце воина. Подержав ее, коснулась макушки Избранного.
— Связь разорвана, — объявила она.
У Девлина почти подогнулись колени от облегчения.
— Вы уверены? — спросил Дидрик.
— Да.
— А Заклятие Уз? — спросил Избранный. Исмения просила Богов освободить воина от всех цепей, сковавших его, и Заклятие, безусловно, тоже цепь.
В глазах колдуньи читалось сочувствие, и Девлин понял, что надежда тщетна.
— Заклятие принуждения не в моей власти. В отличие от связи ты добровольно согласился на него, поэтому оно и сковало твою душу. Даже маг, наложивший его, скорее всего будет не в силах избавить тебя.
Девлин попытался скрыть разочарование. Он уже знал, что мастер Дренг не может помочь ему. Только те, кто придумал это заклятие, знали, можно ли от него избавиться, но они давно лежат в могиле. И все же разрывание связи с чародеем само по себе великое дело, и надо им удовольствоваться.
— Я буду вечно благодарен вам за помощь, — проговорил Девлин. — Этот долг нельзя отдать, хотя если я смогу оказать вам услугу, стоит только попросить.
Исмения покачала головой.
— Ты ничего мне не должен. Я изучаю невидимое царство, и мой долг помогать тем, кто пострадал от избравших темный путь.
Будучи магом, Исмения выходила за рамки обычной для кейрийцев системы родственных и ремесленных связей. Верность своему искусству была для нее всем, а поэтому народ уважал, но боялся чародеев. Микал называл ее другом, но даже если она некогда была его родичем, эту связь никто из них не признал бы. В некотором смысле колдунья была так же отрезана от своего народа, как и Избранный.
— Если вы не хотите признать мой долг перед вами, то я предлагаю дружбу. Хотя и предупреждаю, что в Дункейре немного тех, кто открыто принял бы такой дар от Избранного.
— Друзей мало не бывает, — заметила Исмения.
— Вам удалось узнать что-нибудь о чародее во время ритуала? Где он или, может быть, даже имя? — спросил Дидрик.
— Нет. Я только почувствовала, что он очень далеко, вот и все.
— А насколько далеко? В низинах? Кингсхольме? В Нерикаате? — вступил Девлин.
— Далеко, — повторила Исмения. — Он не из тех земель, что некогда принадлежали кейрийцам. Я почуяла огромное расстояние, однако я не знаю других царств, поэтому не могу сказать, где это.
Значит, враг снова избег сетей.
— Я поняла лишь, что он очень могуществен, раз сумел установить связь на таком огромном расстоянии и поддерживал ее. И как друг, хочу предупредить тебя. Если ты окажешься с этим колдуном лицом к лицу, тебе будет грозить страшная опасность.
— Я запомню твои слова, — выговорил Девлин, хотя не представлял, как можно скрыться от безликого и безымянного противника.
— А что ты будешь делать теперь? — спросила она.
— Сделаю то, ради чего приехал сюда. Верну меч Избранного.
XXIV
Вернувшись из рощи, Девлин впервые за долгие недели насладился сном. Он проснулся на рассвете и, несмотря на жалкие несколько часов отдыха, почувствовал прилив сил, поскольку точно понимал, что ему надо делать.
