Волны ее мозга нежно коснулись моего сознания – такой нежности никогда не добиться грубым человеческим рукам. Она долго ласкала меня, стирая из моих мыслей жар и боль. Не шевелясь, я лежал на мягком, как облако, ложе в темноте. Я видел мерцавший свет Шираны.
Не знаю, как описать Ширану. Она очень похожа на человека, очень, но какое-то различие есть, почти неуловимое для глаза, но все же весьма существенное.
Но если не углубляться в такие тонкости, то она хорошая девчонка, красивая – да нет, даже прекрасная, изумительно прекрасная.
Она и ее раса не нуждались в одежде.
Их ленивые гибкие тела покрывал не мех, не перья, не чешуя, но что-то среднее между всем этим, блестящее, переливающееся, прихотливо меняющее цвета, сверкающее порой такими оттенками, которых никогда не видел человеческий глаз.
Ceйчас в темноте аура Шираны светилась, как теплая жемчужина. Я видел ее лицо – странные, остроконечные треугольные кости, покрытые кожей, более мягкой, чем птичий пух. Мертвенно-черные бездонные глаза. Хохолок из изящных усиков-антенн, увенчанных крошечными шариками света, горевшего, как бриллианты.
Ее мысли нежно обволакивали меня.
– Не печалься, Стиви, – думала она. – Все устроено. Девушка пойдет последней, а ты войдешь в Облако первым, так что даже самая малая ее вибрация не коснется тебя…
– Но она коснется кого-то другого, Ширана, – простонал я. – А это не менее страшно… Она все равно что моя дочь.
– Но она тебе не дочь, – терпеливо ответила вслух Ширана. – Твоя дочь родилась триста лет назад. Триста лет – это для твоего тела, поскольку здесь нет счета времени. В каждом измерении время различно.
Да, я помню эти чудесные годы. Стены измерений не помеха для мысли. Лежишь под Х-кристаллом и наблюдаешь их пульс из тумана черных глубин. Сознание высасывается и проецируется вдоль тугого луча тщательно выбранной вибрации, и вот ты уже в другом пространстве, в другом времени.
Можно взять любое тело и радоваться ему, пока не надоест. Можно пролетать между планетами, между солнцами, между галактиками, стоит только подумать об этом. Можно видеть и делать то, вкусить такой опыт, для чего все языки нашего пространства-времени не подберут подходящих слов.
Ширана и я много путешествовали, многое повидали, многое попробовали, а Вселенная бесконечна.
– Я не могу не печалиться, Ширана. Я и хотел бы развеселиться, но ничего не могу с собой поделать. Я снова человек, снова простой парень Стив Вэнс из Беверли-хиллз, Калифорния, на планете Земля. Я не могу уничтожить свои воспоминания.
У меня сжалось горло. Я покрылся холодным потом и был близок к безумию больше чем когда-либо за все черт знает сколько лет.
Из темноты пришел голос Шираны:
– Ты больше не человек. Ты перестал быть человеком с тех пор, как впервые вошел в Облако. Люди для тебя то же, что для человека те животные, которых он употребляет в пищу.
– Но я же не могу не помнить.
– Понятно. Что ж, вспоминай. Вспомни, что с самого рождения ты отличался от других людей, что бывал там, где не бывал никто, видел то, чего не видел ни один человек до тебя, что твое сердце и твои руки сражались с самим космосом.
Я помнил это. Первый человек, рискнувший пройти Пояс астероидов, первый человек, увидевший Юпитер, блистающий в рое своих лун.
– Вот почему, захватив тебя в Вуаль и привезя на Астеллар, мы спасли тебя. У тебя была какая-то редкая сила, размах видения, необузданность желаний. Ты мог дать нам то, что мы хотели, – легкий контакт с человеческими кораблями. И за это мы подарили тебе жизнь и свободу. – Она помолчала и добавила: – И меня, Стиви.
– Ширана!
Наши мысли слились в один жаркий клубок. Наши чувствами, наши желания переплелись, как тела влюбленных. Воспоминания о битвах и счастье, ужасе и любви под солнцами, которые никогда более не загорятся – даже во сне. Я не могу объяснить это. Для этого нет слов.
– Ширана, помоги мне!
Сознание Шираны баюкало меня, как материнские руки.
– Тебе не в чем винить себя, Стиви. Мы делали это, погрузив тебя в гипноз, так что твой мозг привыкал к перемене постепенно, без шока. Я сама вводила тебя в наш мир, как ведут ребенка, и когда ты наконец стал свободным, прошло уже много времени. Ты шагнул гораздо дальше, чем твое человечество, много дальше.
– Я мог бы остановиться, мог бы отказаться снова идти в Облако, когда узнал, что это такое. Я мог бы отказаться быть Иудой, ведущим корабль к гибели.
– Почему же ты этого не сделал?
– Потому что вы дали мне то, чего я хотел, – медленно сказал я. – То, о чем я всегда мечтал, даже не умея выразить это словами. Власть и свобода, каких не имел ни один человек. А у меня они были, и мне это нравилось. Когда я думал о тебе и о том, что мы можем сделать вместе, о том, что я могу сделать один, я готов был привести в Вуаль всю Солнечную систему. – Я тяжело, с хрипом, вздохнул и вытер потные ладони. – К тому же я больше не чувствовал себя человеком. Прежде мне случалось бить собак, и никаких особых угрызений совести я после этого не испытывал. Так и теперь. Я больше не принадлежал к людям.
