стены склада. В Рефьюдже тихо, так тихо, что перестук молотков звучал, словно колокольный звон субботним утром. Большую часть товаров увезли к пристани, кругом пустынно.
– Думаешь, они снова нагрянут? – спросил Исо.
– Не знаю, – Лен пристально всматривался в противоположный берег. В глубине души он надеялся увидеть там Хостеттера или просто знакомое лицо – безразлично кого, лишь бы нарушить гнетущую неизвестность и пустоту ожидания. Все утро до восхода солнца из города катились повозки с женщинами и детьми на узлах, с ними уехали некоторые мужчины.
– Они ничего не станут предпринимать. Они не посмеют, – сказал Исо. В его голосе, однако, не было уверенности.
Исо и Лен стояли в дверях конторы, погруженные в жаркую тишину.
– Далинский расставил на всех дорогах своих людей. Если что-нибудь произойдет, мы первыми узнаем об этом.
– Да, – отозвался Лен, – хотелось бы верить.
Удары молотков гулко раздавались в воздухе. У края площади, невидимые в тени деревьев, слонялись без дела люди, собирались маленькими группками, разговаривали, но к ним никто не подходил, и от этого Лен чувствовал себя совсем одиноким. Лен понимал сомнения, подозрения и дурные предчувствия этих людей, непонятно было их стремление приостановить прогресс. Время от времени рабочие доставали из укромного местечка в куче бочонков кувшин кукурузной водки, передавали его по кругу и вновь прятали, но только двое были по-настоящему пьяны.
Повинуясь внезапному порыву, Лен прокричал группе людей, расположившейся в тени дерева:
– Какие новости?
Один из них отрицательно покачал головой:
– Никаких пока.
Вчера вечером он был среди тех, кто громче всех поддерживал Далинского, но сегодня от былого энтузиазма не осталось и следа. Внезапно он наклонился, поднял камень и запустил его в стайку ребятишек, резвившихся неподалеку:
– Вон отсюда! Это вам не место для игр. Проваливайте, и поживее!
Дети немного отошли в сторону, а Лен вернулся в контору.
– Слушай, Лен… – обратился Исо.
– Ну что еще?
– Как нам вести себя, если они все же придут?
– Откуда мне знать? Думаю, драться. Посмотрим по обстоятельствам. А сейчас оставь меня в покое, я сам ничего не знаю.
– Зато я знаю точно: не собираюсь рисковать своей жизнью из-за Далинского. Плевать мне на него.
– Поступай как знаешь, – раздраженно ответил Лен, он мог сейчас вспылить по самому ничтожному поводу. К тому же Лен прекрасно знал, о чем сейчас думает Исо.
– Ты сказал: «Поступай как знаешь». А как, по-твоему, я должен поступать? Ведь это склад Далинского, а не мой, и я не стану рисковать головой ради него. Я…
– Заткнись. Смотри.
Мимо пристани к ним направлялся судья Тэйлор. Исо ругнулся и скрылся в дверях конторы. Лен ждал, зная, что люди у пристани наблюдают за ними, словно происходящее наполнено особым смыслом.
Тэйлор подошел ближе и остановился:
– Передай Майку, что я хочу поговорить с ним.
– Его здесь нет.
Судья пристально посмотрел на Лена, словно пытаясь угадать, правда ли это. Губы его были плотно сжаты, взгляд – суровый и строгий.
– Я пришел, – сказал он, – в последний раз предупредить Далинского.
– Он где-то в городе. Может быть, вы встретите его там.
Тэйлор отрицательно покачал головой.
– На все воля Божья, – сказал он и пошел прочь. Дойдя до угла, он остановился и опять заговорил:
– Я предупреждал тебя, Лен Не тот слеп, кто лишен зрения, но тот, кто наделен им, а не видит ничего вокруг себя.
– Постойте! – Лен вплотную подошел к судье. – Вы что-то знаете. Скажите мне!
– На все воля Божья. Придет время – узнаешь сам.
Лен подался вперед, схватил его за воротник дорогого пальто и сильно встряхнул:
– Вы разговариваете сами с собой. Господу, должно быть, до смерти надоело, что каждый прячется за его спину. Ничто не происходит в этом городе без вашего участия. Так скажите же мне, я должен знать правду!
Обреченность затаилась в глазах Тэйлора. Он с удивлением посмотрел на руки Лена, все еще державшие его за воротник, и тот, покраснев, убрал их.
