моем случае — творить только миражи. А когда произойдет мутация, человеку плевать на проклятия богов Венеры. Я получил очень немного, но и этого достаточно.
— Чтобы стать богом, стоит потерпеть боль, — сказал Брока. — У тебя не было силы.
Хит криво усмехнулся:
— Много ли богов вернулось из Лунного Огня?
— Скоро ты увидишь одного из них, — ответил Брока.
Он схватил Алор за плечи и привлек к себе, заглядывая ей в лицо.
— Не одного, а двоих, — сказала она.
— А возможно, и троих, — добавил Хит.
Брока повернулся и бросил на него спокойный холодный взгляд.
— Не думаю, — сказал он, — что у тебя прибавилось силы.
После этого они долгое время не разговаривали. «Этна» двигалась по течению между островами. Иногда путешественники брались за кормовое весло, и его широкая лопасть утопала в огненной пене.
Золотой блеск усиливался, и с ним усиливался звенящий в крови огонь.
Хит стоял у штурвала, стройный и сильный. Тот, прежний Хит, что с веселым смехом в штормовую погоду проходил пролив Лхила.
Усталость, слабость, боль — все ушло.
То же самое творилось и с его спутниками: Алор гордо выпрямилась, а Брока стоял на носу корабля и громко выкрикивал вызов всем богам, которые захотят его остановить.
Хит смотрел Алор в глаза. Она улыбалась нежно и приветливо.
— Я думаю, никто из нас не останется в живых, — прошептала она. — Но, может быть, ты найдешь свою тень, Дэвид, прежде чем умрешь.
Брока вновь повернулся к ним, и момент для ответа был упущен.
Под вуалью Лунного Огня не было ни ночи, ни дня, ни самого времени.
Хит представления не имел, как долго пурпурный нос «Этны» вспарывал золотой поток. Звенящая сила наполнила капитана. Она пульсировала в нем и пьянила его. Острова бесшумно проплывали мимо, и ничто не двигалось в этом торжественном море, кроме легко скользящей по огненным волнам «Этны».
Наконец в глаза им ударили лучи невообразимого света, льющегося из сердца Лунного Огня, живого ядра сияющего тумана. Хит увидел землю, темную, неопределенного вида, тонувшую в пылающей дымке, и пошел туда знакомой дорогой. Теперь в нем не было страха. Он перешагнул через него.
— Корабль! — крикнул вдруг Брока.
Хит кивнул:
— Он и раньше был здесь и будет тогда, когда следующий человек найдет сюда путь.
От острова тянулись два длинных мыса, образовав удобную бухту с изрезанными берегами. «Этна» вошла в нее, миновав брошенное судно, терпеливо дрейфующее, недоступное ни течениям, ни ветрам, ни тлену. Его голубой парус был спущен, снасти были как новые. Судно ожидало возвращения домой. Ждало очень долго.
Подойдя к берегу, путешественники увидели другие корабли, которые не сдвинулись с места, не изменились с тех пор, как Хит впервые увидел их три года назад.
Их было немного — тех, кто нашел Драконье Горло, прошел через него, остался в живых в Верхних морях, в лабиринте островов Лунного Огня и добрался до цели.
Некоторые корабли были еще на плаву, хотя команда давно покинула их; грязные паруса этих вечных скитальцев безвольно повисли на реях. Здесь были даже странные плоскодонные суда, каких не существовало на Венере, наверное, уже тысячу лет. Золотой туман сохранил их, и они, как верные псы, ждали возвращения своих хозяев.
Хит подвел «Этну» к берегу в том самом месте, где швартовался когда-то.
По телу судна пробежала мягкая дрожь. Путешественники перелезли через борт. Землянин помнил необычный хруст угольно-черной почвы под ногами. Волна силы, прокатившаяся по жилам, заставила его вздрогнуть. Как и в прошлый раз, она ощущалась на грани боли.
Они молча зашагали в глубь острова. Туман сгустился, наполнился танцующими искорками света. Бухта скрылась за его призрачным занавесом. Они спешили вперед; дорога постепенно шла в гору. Они двигались как во сне; свет и тишина порождали в их душах благоговейный страх.
Неожиданно они натолкнулись на мертвеца. Он лежал лицом вниз, вытянув руки вперед, к тайне, до которой оставалось несколько шагов. Руки все еще тянулись к цели, которой этот человек так и не достиг. Хит со спутниками прошли мимо.
Давящий туман, яркий свет, золотые точки, блики, кружащиеся и мерцающие в безумном танце. Хит прислушивался к голосу боли, говорившему в нем. Этот голос усиливался с каждым шагом, превращаясь в беззвучный вопль.
«Я помню! Кости, плоть, мозг, каждый атом их — полны пламени, взрывающегося, рвущегося к свободе. Я не могу идти дальше, я не могу вынести этого! Я скоро проснусь, целый и невредимый, в грязи, на задворках заведения Карлуны».
Но Хит не проснулся, а дорога становилась все круче. В душе Хита бушевали безумие, страсть и страдание, какие человек вынести не в силах.
Он вынес.
