в дрему.
— Теперь, когда мы наконец-то остались наедине, я бы хотел услышать от тебя, как долго мы собираемся жить такой жизнью, — спросил Логан, привстав на локте и доливая себе вина.
— На следующей неделе у меня состоится встреча с вождем племени макахов, и я буду просить его о том, чтобы он внес мое племя в свои регистрационные списки. — Элида улыбнулась. — Если бы я побывала у него раньше или хотя бы догадалась позвонить перед прошлой поездкой, мы сейчас… В общем, неважно. Главное, что в пятницу у нас встреча.
— И что потом? — Логан отставил в сторону пустой бокал и лег на спину, заложив руки за голову.
— Потом я буду ждать их решения.
— Предположим, они сказали: «Да». Что дальше?
— Если наша просьба будет одобрена на собрании племени, мы переберемся на полуостров Олимпика. У моего зятя там есть кусок земли. Племя уже было там — очень и очень давно, и сейчас они решили, что это было лучшее время за все годы их странствий.
— Индейцы — на земле?
— Озетты никогда в прошлом не занимались фермерством, но за время скитаний научились и этому. А чтобы они не бросили это дело в случае неудачи, мы с сестрами будем снабжать их всем необходимым. И поскольку Мак-Адам перестанет быть для нас угрозой, они будут жить там, пока…
Элида смолкла, и Логан почувствовал, как она сжалась. Он понял почему и прижал ее поближе к себе.
— Когда я последний раз говорил, что люблю тебя? — спросил он, чуть приподнимая голову.
— Минут десять, как не говорил, — притворно надула губы Элида и, не удержавшись, прыснула. От мрачных мыслей не осталось и следа. Быстро усевшись, она распустила волосы.
Логан с обожанием вглядывался в любимый профиль. Ее кожа отливала в отблесках костра медью, волосы ниспадали на плечи великолепными мерцающими волнами. Запустив пальцы в ее густую черную гриву, он почувствовал, как загорается изнутри.
— Элида! — Его шепот эхом разнесся по большой, пустой палатке.
— Да?
— Ничего. Элида, и больше ничего! — Его переполняла нежность к этой гордой женщине, с дрожью вглядывающейся в него.
С глубоким вздохом, в котором слились воедино облегчение и любовь, Элида наклонилась к нему и спрятала лицо на его могучей груди.
Логан, бормоча нежные слова, с лихорадочной торопливостью расстегивал ее розовую блузку, стремясь как можно скорее приласкать полные, изжаждавшиеся по прикосновению его пальцев груди. Он чувствовал себя страшно одиноким всю эту неделю и сейчас боялся, что страсть взорвет его до того, как он успеет насытить ее. Рука его двинулась ниже, лаская ее живот, пробираясь к поясу ее шерстяных слаксов.
Освободившись от одежды, они нырнули под одеяло и полночи потратили на любовь, заново познавая друг друга, заново открывая науку блаженства, на этот раз — в первобытной чаще, перед лицом ярко пылающего костра.
13
Логан с головой ушел в работу — она стала для него панацеей от дурных мыслей. До следующей субботы оставалась целая вечность, и он боялся, что если не займет себя чем-нибудь, то сойдет с ума. Он стремился к Элиде двадцать четыре часа в сутки, но, поскольку ничего сделать не мог, старался не думать о ней вообще.
К середине недели желание услышать родной и любимый голос сделалось настолько неодолимым, что он решил позвонить матери и по голосам на заднем фоне понял, что сестры с семьями приехали в Сиэтл, чтобы встретить здесь Новый год. Им овладели смешанные чувства: зависти — к этой шумной и веселой жизни, ревности — к счастливому замужеству сестер и радости, что все их большое семейство на Рождество соберется вместе.
— Логан!
Погрузившись в свои мысли, Логан отключился от разговора с матерью, и она это, разумеется, моментально поняла.
— Извини, мама, — пробормотал он. — Я вспомнил, как мы отмечали Рождество в детстве, и на секунду перестал тебя слушать. Извини еще раз. Что ты говорила?
— Я спрашивала, собираешься ли ты позвать Элиду в наш дом на рождественский ужин.
«О Господи, только этого мне не хватало», — подумал Логан и насупился. Он ничего не рассказывал матери о событиях прошедших недель, а врать, как запутавшемуся в своих поступках ребенку, ему не хотелось.
— Вообще-то у меня и мысли такой не было. Понимаешь, Рождество — это не ее праздник. Они верят в других богов.
— И тем не менее надо было спросить ее, — твердо сказала Кэрола.
Логан буквально видел, как она нервно постукивает пальцами по столу, и усмехнулся:
— Такова воля вашего величества? — спросил он галантно и рассмеялся, когда мать громко фыркнула в трубку.
— Прости, я совсем забылся, — сказал он со смехом, в душе надеясь, что мать займется его воспитанием и забудет о том, что сказала раньше.
Но мать не так-то просто было сбить с цели. С методичностью автоответчика Кэрола вернулась к своему вопросу, не снизойдя даже до того, чтобы отчитать своего непутевого сына.
— Уж не стесняешься ли ты ее, Логан? — спросила она тоном прокурора. — Поэтому прячешь от посторонних глаз в своем Сиэтле? Довольно странное поведение для человека, имеющего в своем роду принцессу из племени кайова.
«Час от часу не легче», — подумал Логан, начиная жалеть, что позвонил матери.
— Не говори ерунды, мама. Я люблю Элиду, души в ней не чаю. Просто есть пара пустяков, с которыми нам нужно разобраться…
— Без году неделя, а уже проблемы? Так, что ли, Логан?
Логан вспомнил, что мать приезжала к нему в то уже далекое время, когда от него ушла Лора, и ему стало еще хуже.
— Обещаю, что при первой же возможности передам ей твое приглашение, — сказал он мрачно и, даже не поговорив с сестрами, повесил трубку.
«Лора Конуэй, Лора Конуэй», — подумал он угрюмо. Он был тогда уверен в чувствах той женщины, как в своих собственных, и, приглашая мать на торжественную помолвку, похвастал, что через год она станет бабушкой. Лора позвонила в последнюю минуту, чтобы сообщить об отмене церемонии, и времени на то, чтобы предупредить мать, не оставалось. Празднично разодетая, счастливая, Кэрола приехала на праздник, а попала на финал трагедии.
С трудом отогнав от себя мрачные мысли, Логан снова погрузился в работу, а когда разогнулся и приподнял голову, было время собираться и уходить домой.
Открывая двери дома, Логан услышал звонок телефона. Он подумал, что это Элида, и метнулся к аппарату.
— Алло!
Все его надежды рассыпались в пух и прах, когда скрипучий мужской голос поинтересовался:
— Могу я поговорить с Логаном Теннером?
— Это вы! — Логан стиснул зубы, потому что звонил ни кто иной, как агент Фрэнк Мак-Адам.
— У меня убедительная просьба не бросать трубку, пока я не скажу вам буквально несколько слов, мистер Теннер, — умоляюще сказал Мак-Адам.
