«Маленькую ночную серенаду».
Вообще-то следовало бы отказаться, но перед мальчишеской улыбкой Логана Элида не устояла.
— С удовольствием.
— Ты моя спасительница. Я уж думал, что придется идти с двоюродной бабушкой Агатой.
— Но я не хочу лишать твою бабушку…
— Она вовсе не моя бабушка, а Дины.
— Дины?
— Да, девицы, уговорившей меня приобрести билеты.
— Ясно.
Вылезая из машины, Логан украдкой взглянул на Элиду, любуясь оливковым оттенком ее кожи. Что же это с ним вообще творится? Он прямо-таки бредит ею, как какой-нибудь школьник. «Возьми себя в руки, старик!» — сурово приказал он себе.
В ресторане Логан попросил меню и поглядел на свою даму.
— Ты была здесь раньше?
— Нет.
— Тогда я сделаю заказ на двоих?
— Мне что-нибудь рыбное, лучше — жареное, — быстро ответила она и сама рассмеялась своей поспешности.
Официант ушел выполнять заказ, а Логан, облокотившись о стол и обхватив голову ладонями, исподлобья взглянул на Элиду.
— Итак, в кегли ты играешь не часто, а фильмы смотришь лишь со счастливыми развязками, — тоном прокурора объявил он. — Чем же ты занимаешь свое свободное время, и особенно выходные?
«Допрос начался», — мрачно подумала Элида.
— Я читаю, убираюсь, хожу по магазинам… — она неуверенно пожала плечами. — Ну, и дальше в том же роде.
Логан про себя усмехнулся. Из рассказа следовало, что перед ним образцово-показательная вдова, ведущая скромный, почти монашеский образ жизни, но что-то ему подсказывало, что Элида говорит не всю правду. Не желая загонять разговор в глухой тупик, он переключился на другие темы, и Элида с благодарностью подхватила брошенную ей руку помощи. Они дружески проболтали весь ужин, состоявший исключительно из даров моря.
— Что-нибудь на десерт? — спросил официант, наполняя водой их бокалы.
Элида отрицательно мотнула головой, и Логан рассмеялся.
— Что до меня, — сказал он, — то я не откажусь от ванильного мороженого и кофе.
Еще с полчаса они беседовали о том, о сем, а когда пришло время покинуть ресторан, стало ясно, что их объединяет общность интересов и вкусов по целому ряду пунктов. Они спорили, соглашались, снова спорили, помянули и проект новой лодки, в который, по мнению Элиды, следовало бы внести кое-какие изменения.
— В понедельник обязательно покажу тебе чертеж, — горячо сказал он, садясь в машину. — Мне нужен твой совет.
«Да, — с удовлетворением отметила Элида, — это совсем не тот Логан, который не желал принять меня на работу».
— Старею, должно быть, — пожаловался Логан, потирая шею и разминая плечи.
Элида, улыбнувшись, промолчала.
— Кто бы мог подумать, что ты меня до смерти загоняешь, — пробормотал он и, повысив голос, строго спросил: — А ну признавайся, кто учил тебя играть в кегли?
— Папа.
Она, как сейчас, помнила отца, расставлявшего в ряд пустые бутылки и использовавшего вместо шаров мускусные дыни. Возить трех дочерей в город, где можно было пойти в настоящий кегельбан, он не рисковал. «Интересно, — подумала Элида, украдкой глядя на Логана, — что бы мой кавалер подумал, если бы узнал, как я училась играть в кегли».
— К счастью, у меня кончились деньги, и я не могу продолжать игру, — шутливо заметил Логан.
— Кому хорошо, а кому плохо, — в тон ему отозвалась Элида. — Кто знает, может быть, я смогла бы заработать денег на коротенький отпуск.
— Отпуск? — взметнул брови Логан. — Ты только-только приступила к работе, а уже думаешь об отпуске?
— Мечтать — привилегия женщин, — отшутилась Элида.
Логан засмеялся и, поддавшись порыву, положил руку ей на плечо. Поскольку Элида никак не выразила своего возмущения, он привлек ее чуть ближе, и так, в обнимку, они пошли к автомобилю. У Логана вдруг перехватило горло: от тонкого запаха духов Элиды его бросило в дрожь.
Когда машина остановилась у старого строения из бурого камня, Элида замерла, ожидая продолжения. Логан медленно вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу Элиде. Он явно нервничал, и Элида, удивляясь сама себе, предложила ему выпить чашечку кофе.
— С огромным удовольствием, — как за спасительную соломинку, ухватился за ее предложение Логан.
У двери они остановились, и Элида, кусая губы, начала рыться в кошельке. Ключ, как всегда, затерялся где-то на самом дне.
Она ничего не понимала, потому что больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы этот мужчина ее поцеловал.
Логан, взяв из ее трясущихся рук ключ, отпер дверь. По его бледному лицу и сжатым в тонкую полоску губам видно было, что и в нем происходит отчаянная борьба.
Чувствуя, как у нее слабеют ноги, Элида прошла на кухню; за ней шел Логан.
— Добавить чего-нибудь в кофе? — спросила она, чтобы что-то спросить.
— Меду, если можно, — еле слышно ответил Логан, и Элида расслышала лишь конец фразы.
— Что значит «если можно»? — вспыхнув, спросила она.
Логан в замешательстве поглядел на нее, совершенно сбитый с толку.
— Я, кажется, задала вопрос? — резко спросила Элида.
— Я всего лишь попросил меду, — озадаченно ответил Логан, и, когда лицо женщины залило краской, до него наконец дошел смысл ее вопроса. На лице у него сверкнула улыбка — на этот раз чуть насмешливая.
— Некоторые мужчины склонны самые невинные вопросы понимать как приглашение к действию, — смущенно пояснила Элида.
— Знаю таких, — весело ответил Логан.
— Итак, кофе с медом? Минуту терпения, — сказала Элида и захлопотала над плитой, спиной чувствуя на себе взгляд расположившегося за кухонным столом мужчины.
Когда подоспел кофе, Логан жадно поднес ароматный напиток к губам и тут же поставил чашечку на стол. «Если у нее было дело в Порт-Анджелесе, — подумал он, — пусть даже вполовину моего, то после продажи всего имущества у нее должна была оказаться на руках куча баксов. А между тем она выцарапывала у меня работу так, как это делают вконец обнищавшие и уставшие от поисков заработка люди».
— А чем ты занимаешься в Сиэтле? — спросил он ее.
Элида поперхнулась, и он торопливо постучал ей по спине.
— Все в порядке?
— Да. Но я, кажется, утомилась гораздо сильнее, чем думала вначале. — Она прикрыла ладошкой деланный зевок. — Ты не обидишься, если я с тобой попрощаюсь прямо сейчас?
Логан сидел, словно оглушенный. Лишь однажды в жизни ему приходилось переживать такое чувство — когда он открыл, что приход Лоры на работу к нему был не более чем каприз избалованной девушки, которой смертельно надоел бесконечно любивший ее отец.
Беспричинный, необъяснимый гнев захлестнул его, хотя он понимал, что его злоба направлена против
