были достаточно убедительны.
Китай — традиционный защитник Тибета — больше не представлял собой хоть сколько-нибудь значительную военную силу, а кроме того, полностью находился под влиянием Великобритании. Англия была страной еретиков, не уважающих буддийскую религию. Россия же обладала подлинным военным потенциалом. Более того, Дорджиев говорил, что, к тому же, есть возможность обратить царя Николая II в буддизм!
Хотя целью русских властей было втянуть Тибет в сферу влияния России, Дорджиев уже видел в мыслях долгосрочную картину того, как весь российский народ постепенно попадает под религиозное влияние Тибета! Это было волнующей перспективой, и она, конечно же, привлекла Далай-ламу — высокого, самонадеянного и крайне догматичного человека. Но Далай-лама, несмотря на своё огромное влияние, не обладал абсолютной властью. Для такого рода решений ему требовалось одобрение кабинета — Цонг-ду. В своих попытках убедить правительство он получил поддержку премьер-министра страны — человека, стойко ненавидевшего всё британское по причине того, что много лет назад в Индии его столкнул в фонтан британский офицер. Но и при этом кабинет согласился не сразу.
Ещё в 1893 г. Великобритания и Китай заключили договор, улаживающий некоторые болезненные пограничные противоречия с Тибетом и предоставлявший англичанам ограниченные права торговли в южной части этой страны. Но Китай, хотя и был формально сюзереном Тибета, не мог навязать договор силой. Началась гималайская комедия. Британские и китайские уполномоченные принялись устанавливать пограничные знаки, помечающие новую границу. Тибетцы наблюдали за этой операцией спокойно. Когда уполномоченные удалялись, они убирали знаки и восстанавливали старую границу. Затем Великобритания обратилась с просьбой предоставить ей торговые концессии. Лхаса реагировала мягко, вежливо — чисто по-восточному: Тибет ничего не знал ни о каких торговых концессиях.
Но для вице-короля Индии лорда Керзона это не было комедией. Деятельность Дорджиева получала всё большую известность за пределами Тибета — главным образом благодаря самому Дорджиеву. Он ещё два раза посетил Петербург. Результатом второй поездки, из которой он вернулся к концу 1901 г., стал проект договора между двумя странами. Несмотря на то, что кабинет всё ещё колебался, Далай-лама решил спровоцировать кризис во взаимоотношениях с британской Индией, чтобы побудить Россию выступить на стороне Тибета.
В Тибет небольшими партиями начало поступать русское оружие — в основном винтовки. Тибетцы вторглись на британскую территорию в горном протекторате Сикким. На расстоянии 15 миль вглубь Сиккима они устроили таможенный пост и не пропускали британских подданных. Дорджиев хвастался, что к весне 1904 г. русские введут в Лхасу подразделение казаков, и делал всё, чтобы об этом узнал Керзон. В том, что зависело от них самих, Далай-лама и Дорджиев достигли своей цели. Великобритания, в самом деле, прореагировала. На сиккимской базе Гангток начали сосредотачиваться войска. 12 декабря 1903 г. они двинулись вперёд через перевал Джелоп. К ужасу наших интриганов, Россия не стала вмешиваться.
Британское вторжение в Тибет под руководством сэра Фрэнсиса Янгхасбента было настолько успешным, что Далай-ламе пришлось в 1904 г. покинуть свою страну. Вместе с ним бежал и Дорджиев, который скрылся в Монголии и с тех пор, по всей видимости, перестал играть какую-либо роль в международной политике. Но «видимость» часто бывает обманчивой. Представляется, что Дорджиев вернулся в Тибет после ухода оттуда англичан. Есть указания, что там в 1903, 1905, 1906, 1907 и 1908 гг. его посещал Карл Хаусхофер. Как известно, в 1923 г. Хаусхофер основал Общество Туле. В этом ему помогал одиозный доктор Теодор Морелль, который позже, будучи личным врачом Гитлера, много сделал, чтобы разрушить здоровье фюрера своими шарлатанскими снадобьями.
Общество Туле, почти наверняка созданное по образцу подобных эзотерических групп в Тибете, занималось изучением древних «Строф Дзиана» — краеугольного камня «Тайной доктрины» Блаватской и основного источника по оккультной теории космогенеза, изложенной в этой книге. Гитлер и Гиммлер (при посредстве Морелля) вступили в Общество Туле в том же году, когда оно было основано. Через некоторое время их примеру последовали Геринг и партийный философ Розенберг. По утверждению Луи Повеля, у него есть сведения, что практический аспект деятельности общества включал род гадания с использованием колоды особых тибетских эзотерических карт. Гитлер, как представляется, был особенно сведущ в этой системе (что вполне естественно для ясновидящего) и использовал её, чтобы предугадывать политическое будущее и на основе этого принимать военные решения. К этим манипуляциям, говорит Повель, прибегали также для того, чтобы поддерживать мистическую связь с тайным руководителем Общества, известным под символическим именем «Король ужаса».
Но у Общества было и куда более земное средство связи — радиопередатчик и приёмник, из чего можно заключить, что тайный руководитель обитал где-то на нашей планете в физическом теле.
Был ли на самом деле Королём ужаса тибетский профессор философии лама Дорджиев? В 1923 г., когда сформировалось Общество Туле, он покинул Тибет и жил во Франции, откуда можно было без труда связываться с Германией по коротковолновому радио. Он опять стал приобретать международную известность, выступая под новым именем, которое тотчас же узнали не только изучающие оккультизм, но и некоторые немногочисленные интеллектуалы и психологи. Ибо «лама Дорджиев» было просто очередным вымышленным именем самого поразительного из всех оккультистов двадцатого столетия — Георгия Ивановича Гурджиева.
Гурджиевская космология, с её кольцами и душами, поглощаемыми в качестве пищи Луной, настолько символична (или, возможно, просто плохо написана), что мне лично она представляется непонятной. Но ещё удивительнее его психология.
Всё его учение основано на утверждении, что люди, за очень редкими исключениями, проживают жизнь в состоянии, подобном сну. Хотя нам кажется, что мы бодрствуем и контролируем свои действия, на деле верно противоположное. Что бы мы ни воображали, наши действия ни в малейшей степени не являются следствием сознательного усилия воли: с нами просто случается одно или другое, вот и всё. Мы идём по жизни как роботы, движимые множеством внешних причин. Нас то угнетает плохая погода, то тревожит международная ситуация. Кем бы мы ни были, чем бы ни занимались, мы никогда не свободны, ибо свобода — это, в конечном итоге, свобода быть самим собой, а немногие из нас знают даже кто мы, не говоря уже о том, чтобы реально этим стать. С точки зрения Гурджиева, в применении к жизни обычного человека слова типа «эволюция» и «прогресс» лишены всякого смысла. Ни о каком прогрессе любого качества не может быть и речи, пока нам не удастся как-то выйти из нашего странного сонного состояния.
Те, кто изучал гурджиевскую психологию не просто как теорию, занимались под его руководством особыми физическими и духовно-психическими упражнениями, предназначенными для того, чтобы помочь людям пробудиться. Гурджиев считал, что люди спят в течение всей своей жизни, поскольку большую часть времени они не помнят себя. Другими словами, они не осознают себя активными участниками жизненной драмы. Их внимание непрерывно, по давно укоренённой привычке, сфокусировано вовне, поэтому их реакции — это просто отклики на внешние раздражители. Чтобы преодолеть это полусонное состояние, — учил Гурджиев, — необходимо самовоспоминание. Человек должен был выработать привычку сознавать себя и сделать это настолько основательно, что самоосознанность стала бы у него постоянным автоматическим состоянием.
Некоторые упражнения для стимуляции самоосознанности были, мягко говоря, странными. Например, в одной из гурджиевских групп существовало строгое правило, что каждый участник группы по сигналу должен был застыть как статуя, в каком бы положении он в тот момент ни находился. После этого от него требовалось пробыть в таком положении, не шевеля ни единым мускулом, до тех пор, пока не будет дан другой, освобождающий его сигнал. Хорошо, если сигнал заставал вас, когда вы сидели, облокотившись на спинку кушетки. Но вам могло случиться застыть в момент вставания с кресла. Как через много лет отмечал один из учеников, из-за напряжения мускулов, вызванного необходимостью удерживать такую позицию, ваше внимание неизбежно приковывалось к самому себе — фактически, это было единственным, о чём вы могли думать, пока не прозвучит второй сигнал. Существовали, конечно, и чисто психологические упражнения самовоспоминания, и в определённых случаях они, как представляется, давали определённые результаты. Один из наиболее известных учеников Гурджиева рассказывал, как он занимался самовоспоминанием, когда ходил по улицам Москвы. Позже он вспомнил своё путешествие в самых живых деталях: он мог точно сосчитать все оконные стёкла, которые видел на своём пути. И лишь один из отрезков
