наблюдавший за моим лицом.
— Спасаясь от преследования все эти годы, я причинил много неприятностей и горя тем, кто помогал мне, — сказал я ему. — Есть люди, которым я многим обязан.
— Значит, ты должен наилучшим способом вернуть свои долги тем, кому ты обязан, — ответил он. — А я, как твой отец, помогу тебе в этом.
Потом я поднял руки и в последний раз взялся за висевший на моей шее шнурок. Сняв с себя кожаный мешочек, я положил его на стол и открыл. Вытащив оттуда Большую печать Медичи, я из рук в руки передал ее своему отцу.
Он поднял ее так, чтобы солнечный свет, пробивавшийся сквозь оконные ставни, упал на ее поверхность.
— Ты молодец, что смог сохранить ее!
По правде сказать, я не знал, как реагировать на эту похвалу — радоваться или нет.
Якопо де Медичи провел пальцами по выпуклому контуру своего фамильного герба.
— Мой кузен кардинал будет особенно рад тому, что печать снова в надежном месте. Возможно, он пожелает использовать ее для скрепления своего первого папского воззвания.
— Но он только кардинал! — изумленно воскликнул я. — Не думаю, что нынешний Папа позволит кому-либо издать папскую буллу от его имени.
— Папа Юлий умирает, — сказал мне Якопо. — И совсем скоро в Ватикане будет Медичи.
Якопо положил печать в тот же мешочек и повесил его себе на шею. Потом взял меня за плечи и вгляделся в мое лицо.
— Сынок! — ласково сказал он. — Прежде чем ты уйдешь и займешься своими делами, я бы хотел, чтобы ты хотя бы один раз назвал меня отцом.
— Отец, — с трудом выговорил я.
Совсем нелегко оказалось этому слову слететь с моего языка!
Глава 91
Был другой человек, к которому я относился как к своему настоящему отцу.
И по дороге к Элизабетте я начал думать о том, как мне найти способ отблагодарить Леонардо да Винчи за ту поддержку, которую он оказал мне в наиболее трудный и опасный период моей жизни. Ему я был должен больше, чем всем остальным.
Без вмешательства маэстро и двух его товарищей я бы утонул в водопаде. Его собственное дыхание вернуло меня к жизни.
И все свое отрочество, все годы моего превращения из мальчика в мужчину я питался его наставлениями, его интеллектом, благородством его духа.
Элизабетта снова жила в доме донны Козмы в Прато. Чтобы хотя бы частично возместить ущерб, причиненный городу, Медичи взяли на себя ремонт всех городских крыш. Донна Козма лежала в постели на первом этаже. Было очевидно, что жить ей осталось недолго. Мы вышли с Элизабеттой в сад, и я положил перед ней на стол набитую монетами сумку, которую дал мне Якопо де Медичи.
— Эти деньги — твои по праву, — сказал я. — За все страдания и потери, которые тебе пришлось пережить. Они помогут тебе открыть собственную аптечную лавку и жить, ни от кого не завися.
— Маттео, — сказала она, — я возвращаюсь в Кестру.
— В Кестру? Но тебе там нечего делать!
— Там Бальдассаре.
— Бальдассаре? — удивился я. А потом вспомнил хозяина соседнего имения, который всегда помогал Элизабетте и Паоло, когда бы я ни навещал их. — Крестьянин? Сосед вашего дяди?
— Да, я говорю о нем.
— Но ведь он намного старше тебя!
— Знаю. И это — одна из причин, по которым я приняла его предложение. На него можно положиться. Он даст мне прочное, стабильное положение.
— Ты любишь его?
— Я испытываю к нему глубокую привязанность и уважение, так же как и он ко мне.
На лице у нее была написана полная удовлетворенность жизнью.
— Полагаю, для нас обоих этого будет вполне достаточно, — сказала она. — В течение последних лет он много раз предлагал мне выйти за него. Но я отказывала ему, потому что с тех пор, как мы потеряли дядино имение, понимала, что ничего не могу вложить в этот брак. Его это, правда, не волновало.
— Он хотел меня, а не деньги или что-то другое. Но теперь, когда я узнала рецепты твоей бабушки и могу сама готовить по ним лекарства, я принесу Бальдассаре это свое умение и доход от него в качестве приданого.
— Вот это тоже будет твоим приданым, — показал я на лежавшую на столе сумку. — Я даю его тебе как твой родной брат. При условии, — добавил я с улыбкой, — что ты пригласишь меня на свадьбу.
Я написал Элеоноре длинное письмо.
Открыл ей свое настоящее имя и рассказал о событиях, предшествовавших нашей встрече. Спросил ее, может ли она понять, в каких стесненных обстоятельствах я находился, и простить те поступки, которые я совершил.
Кроме того, я поделился с ней своими планами на будущее.
Написал, что хочу поступить в медицинскую школу в Болонье и со временем стать профессиональным врачом.
Я написал ей, что был бы счастлив, если бы она разделила эту новую жизнь со мной. Напомнил ей о том случае, когда она рассказала мне о своем интересе к философии и литературе, и пообещал, что под покровительством моего отца она сможет заняться любимым делом, пока я буду продолжать учебу.
Я написал ей и о том, что люблю ее.
Глава 92
Через некоторое время я получил письмо, приглашавшее меня нанести визит на виллу д'Альчиато и обсудить мой брачный контракт с Элеонорой д'Альчиато.
Якопо де Медичи приказал своему секретарю сопровождать меня и помочь составить контракт надлежащим образом. Дядя Элеоноры оказался коренастым купчиной с багровым лицом.
Поскольку он очень придирчиво разбирал все детали контракта, добавлял одни и убирал другие пункты, мы просидели в его конторе довольно долго. За окнами весело чирикали птички.
Мне сразу вспомнилась наша последняя встреча с Элеонорой — ведь она происходила в саду. И мы тогда целовались… На этот раз было очень жарко, и ставни закрыли, чтобы уберечься от солнца. «Вряд ли Элеонора на улице, — подумал я. — Где, интересно, она может быть?»
А еще я вспомнил, как мы танцевали на площади в Ферраре и как она смотрела на меня.
Я встал.
— Прошу извинить меня, — сказал я.
Дядя Элеоноры глянул на меня, кивнул и вновь углубился в изучение лежавшего перед ним документа.
Я открыл дверь в коридор.
Раздался шорох юбок.
Я побежал за Элеонорой и схватил ее за запястье.
— Так ты подслушивала? — рассмеялся я.
Она вырвалась. И я увидел, что она вовсе не улыбается.
