Людовик XVI хотел было изменить ситуацию, но его действия парализовал парламент, отказавшись уничтожить привилегии некоторых кланов. Тогда король решил прибегнуть к помощи Генеральных штатов. Двадцать седьмого января 1789 года он разослал пригласительные письма. Это вызвало в народе необычайное оживление: простые люди поверили, что пришел конец их несчастьям. Народ плясал на улицах Парижа…
Камиль между тем выехал в Гиз, где отцу его было поручено опубликовать королевское письмо. Неудавшийся адвокат почувствовал, что грядут события, где его ненависть окажется небесполезной. Он прибыл в город и огорчился: текст пригласительного письма читали на кафедрах кюре, а народ с признательностью слушал и обсуждал, прославляя доброту короля…
Пятого марта в Гизе были назначены семьдесят пять делегатов первого тура. Мсье Демуллен и Камиль были среди них. Отец отказался от своего мандата, но сын отправился в Лаон, где должно было произойти избрание депутатов. Однако был избран не он, а один из его кузенов — Девьефвиль. Ожесточившись, как никогда, он вернулся в Гиз, бросил отцу упрек в недостаточной поддержке и отправился снова в Париж. Здесь его ждала еще одна неприятная новость: один из его товарищей, которого он считал куда менее способным, чем он сам, был избран коллежем Арраса. Речь шла о Максимильене Робеспьере.
В начале мая пристрастившийся к политическим сборищам Камиль расхаживал по Версалю, куда Генеральные штаты привлекли толпу любопытных. Камиль перебирался от кружка к кружку, как обычно, разглагольствуя о политике. Его заметил Мирабо и взял в секретари. В этот день Камилю очень захотелось сбегать к Дюплеси. Политика полностью захватила его. Политика и события на улицах… В Версале, к великой радости Камиля, ежедневно происходили волнения…
В воскресенье 12 июля он был в Пале-Руояль в компании таких же, как он, неудачников: Коляра, аббата Бенара, Сен-Жиньяса, Сен-Гюрюжа. «Неспособные получить достойную профессию, — пишет Рауль Арно, — они считали себя вправе браться за любые обязанности, проводили время, критикуя всех и вся — что бы ни говорилось и ни делалось. У них не было ни денег, ни работы. Их цель была — привлечь внимание прохожих и вызвать аплодисменты зевак». В этот день они слонялись в надежде взбудоражить умы и вызвать беспорядки…
Вдруг по саду разнеслась весть: выслали Некера… Сразу же люди, считавшие себя хорошо осведомленными, решили, что Генеральные штаты скоро распустят… Наступило полное ослепление. Девицы из Пале-Рояль бросились бежать со всех ног. Камиль увидел возможность одним ударом смыть все оскорбления, которые ему пришлось от них вынести, и показать, на что он — мямля — способен. Он взобрался на садовый стол и обратился к толпе:
— Сограждане, вы знаете, что нация просила о том, чтобы Некера оставили и воздвигли ему памятник, а его прогнали! Можно ли еще наглее оскорбить вас? После этого они решат, что им все позволено! Может быть, они хотят устроить патриотам Варфоломеевскуюночь?! К оружию!
— К оружию! — заревела толпа.
— Браво! — заорали проститутки.
Камиль, дрожащий, взъерошенный, наслаждался победой.
— К оружию! К оружию! — вопил он, словно опьянев. — Они хотят уничтожить нас! Защитим наши свободы! К оружию!!
Возбужденная толпа ринулась к Тюильри… Через два часа войска князя де Дамбе были смяты.
Распушив хвост перед девицами легкого поведения, которые когда-то унижали его, Камиль высек искру, от которой все вокруг вскоре запылало…
Франция стояла накануне великих потрясений, которые, как мы видели, произошли не без участия очаровательных дам.
Если бы не м-м де Помпадур — она вырвала скипетр из рук Людовика XV; не м-м дю Барри — она столь изобретательно обливала грязью Мари-Антуанетту; не эта молодая королева — легкомыслие и неосмотрительность породили оскорбительные памфлеты, — если бы не эти три женщины, монархия не лишилась бы тогo престижа, который целое тысячелетие хранил ее от недовольства народа. Именно из-за этих трех женщин французы стали сомневаться в божественном происхождении королевской власти. Это сомнение, с примесью глубокого, головокружительного разочарования, породило мятежи и безумства…
Прелестные женщины, сыгравшие роль слепых орудий судьбы, толкнули нескольких, дотоле никому не известных мужчин занять места, которые позволили им опрокинуть трон и взбунтовать народ. У всех этих революционеров поневоле был тот тип мужского характера, которому свойственны и фривольность, и непостоянство.
Чтобы осуществить себя в этой надвигающейся революции, чтобы совершить ее, им необходима была весьма своеобразная поддержка. Несколько пылких, распутных, страстных, очаровательных женщин помогли им в этом.
Любовь во всех своих проявлениях еще раз сыграла определяющую роль. Тысячи мелких ее ступеней, невидимых колебаний привели в конце концов к великому потрясению…
