Когда братья появлялись где-то вдвоем, людям сразу представлялись ученый и воин, олень и рвущийся в бой бык – по крайней мере придворные особы именно так их и называли.
Искусно заставив гостей почувствовать крайнюю неловкость от того, как я беспардонно на них пялюсь, я воскликнул:
– Находиться при дворе – невыносимая скука. Я на вашем месте тоже бы приехал сюда!
Ландислоу рассмеялся.
– Верно сказано. Неделя, проведенная в пути, показалась мне куда более интересной, чем пребывание при дворе.
Болтали, что Ландислоу отъявленный хвастун и льстец. Я ненавидел в людях эти качества.
Гарранон все еще потирал плечо, явно испытывая при этом немалое смущение. При дворе он привык соблюдать хорошие манеры, а этот его жест выглядел весьма неприглядно.
– Позвольте выразить вам наши искренние соболезнования, – сказал он наконец.
Я непонимающе приподнял бровь.
– По поводу кончины вашего отца, – пояснил Гарранон.
Я кивнул.
– А, вот вы о чем. Верно, мой отец умер. Несколько недель тому назад.
Отсутствие в моем голосе и выражении лица и намека на сыновнюю скорбь по родителю окончательно сбили Гарранона с толку. У него как будто отнялся язык.
Удивительно, но, несмотря на мои неприязненные чувства по отношению ко всем приближенным короля, мне нравился этот человек. Отчасти потому, что из-за его появления я был вынужден отложить на другое время разговор с Дарахом.
– Итак, милорды, – вступил в разговор дядя, – Вард вернулся. Быть может, теперь вы расскажете нам о цели своего визита?
– Хотите поохотиться в наших местах? – поинтересовался я.
Орег перестал рыдать, теперь он лишь тихо стонал. Я слышал, как в его тело врезаются кожаные плети, ощущал сгустившуюся в зале магию, и поэтому был не в состоянии сконцентрировать все внимание на гостях.
Гарранон фыркнул.
– Правильно, мы как раз охотились. Но не на того зверя, о котором вы можете подумать. Дело в том, что Ландислоу купил рабыню у одного своего знакомого. Позднее выяснилось, что она не принадлежала его другу, а тот, соответственно, не имел права ее продавать.
Рабство было распространено во многих частях Пяти Королевств. Правда, в Шавиге рабский труд не использовали.
– Эта рабыня – имущество отца того человека, который мне ее продал, – пояснил Ландислоу.
– А его отец, – продолжил мысль брата Гарранон, – Черный Сирнэк.
– Речь идет об известном ростовщике? – удивленно спросил Дарах.
Возможно, он не слышал того, что рассказывали о брате Гарранона.
Нет, Ландислоу никому не должен был денег. Он славился умением заманивать знакомых придворных, которым до смерти надоела жизнь при дворе, в игорные притоны. Эти заведения принадлежали Сирнэку. Естественно, многие из друзей Ландислоу теряли в них огромные деньги. Но кто мог обвинить в чем-то самого Ландислоу?
– Правильно, это известный ростовщик. – Гарранон кивнул. – Не успел Ландислоу вернуть рабыню хозяину, как она сбежала. Мы ищем ее вот уже неделю. Признаться, если бы моему брату не подсказали направляться в Хурог, пристанище беглых рабов, мы никогда не нашли бы беглянку. Ее след привел нас сюда, к туннелю у реки. Нам не удалось открыть решетчатую дверь. Не понимаю, как она смогла туда проникнуть. Но не может быть сомнений: ее следы продолжаются и в самом туннеле.
Рассказывая свою историю, Гарранон больше смотрел на меня, чем на Дараха. Это тоже располагало меня к нему.
Большинство людей в нашем замке зачастую вообще забывали о моем существовании, даже когда я стоял рядом с Дарахом.
Я нахмурился и внимательно оглядел пол.
– Система сброса сточных вод.
Гарранон щелкнул пальцами.
– Конечно! А я-то ломал себе голову над тем, что это за туннель. Ведь эти сооружения построили когда-то гномы!..
Он жестом обвел тронный зал.
– Нет, – поправил его я. – Только сточный туннель – дело рук гномов.
– А-а. – Гарранон кивнул. – В любом случае сбежавшая от нас рабыня находится в подземном туннеле. И мы не знаем, как туда проникнуть.
Вообще-то решетчатую дверь никто не возвращал на прежнее место. Выбравшись в день смерти отца из туннеля при помощи Орега, я больше не ходил на реку. Скорее всего именно Орег закрыл вход в туннель после того, как в него вошла рабыня. Наверное, это происшествие и вызвало в нем сегодняшний приступ.
