По-прежнему держа Андре, он сел на свету. Уложил Андре, как куклу, устроив его голову у себя на коленях. Лицо Андре было залито кровью.
Я облизнула нижнюю губу, стараясь не наслаждаться вкусом крови вампира.
Литтлтон укусил себя за запястье, на мгновение продемонстрировав клыки, и поднес рану ко рту Андре.
— Ты понимаешь, — шептал он Андре. — Только ты. Ты понимаешь, что смерть могущественней жизни. Сильнее секса. Управляя смертью, управляешь всей вселенной.
Это должно было прозвучать мелодраматически. Но от лихорадочного шепота и у меня зашевелились волосы на затылке.
— Кровь, — говорил он бесчувственному Андре. — Кровь — символ жизни и смерти.
Наконец Андре шевелился, схватил запястье Литтлтона, подтащил ко рту и скорчился над ним. Как голодный Дэниэл свернулся возле запястья самого Андре во время суда. Мне бы хотелось, чтобы кровь Стефана не была такой вкусной.
Андре открыл глаза и осмотрелся.
Я ожидала, что глаза у него будут гореть, как у Дэниэла. Но нет, его взгляд был внимателен и напряжен. Он сосредоточился на Стефане.
Литтлтон гладил Андре по волосам и что-то бормотал, его глаза были закрыты. Поэтому я рискнула шелохнуться, привлекая взгляд Андре. Когда он посмотрел на меня, я пошевелилась энергичнее, открыв его взгляду кол.
Андре снова закрыл глаза, неожиданно выпустил руку Литтлтона, так что она упала, и перевернулся, встав на четвереньки и оказавшись между Литтлтоном и мной таким образом, что закрыл меня собой.
— Кровь — это жизнь, — сказал Андре голосом, какой я у него раньше не слышала. Голос распространялся по комнате, как туман, и оседал у меня на коже. — Кровь — это смерть.
— Да, — ответил Литтлтон ошеломленно, и я вспомнила, что чувствовала, когда Стефан пил мою кровь. До этого мгновения я и не вспоминала, что он пил мою кровь.
Литтлтон, которого совершенно не заботили мои страхи, сказал:
— Кровь — это жизнь и смерть.
— Кто распоряжается смертью? — спросил Андре, и его голос призывал и меня ответить.
Литтлтон встал на колени, и я увидела отпечаток позвоночника под его рубашкой.
— Я! — крикнул он. Вытянув руку, он схватил Андре под подбородком и наклонил так, чтобы было удобнее. И впился в рану, которую нанес зубами раньше.
Для меня это был лучший шанс. Я попробовала встать и едва не упала. Одна из моих лодыжек не выдерживала вес тела, хотя больно не было.
Но идти совсем недалеко.
Литтлтон склонился к Андре, его ребра были отчетливы видны под рубашкой. Кому-нибудь следовало сказать ему, что люди не носят рубашек в обтяжку. Я выбрала место между тонкими изогнутыми костями слева возле позвоночника, и ударила всем телом, как учил сенсей.
Если бы не моя лодыжка, все получилось бы. Но выучка сработала против меня. Я попыталась использовать всю тяжесть тела, чтобы вбить кол. Нога подо мной подогнулась, и острие вошло всего на дюйм и застряло между ребрами, не пробив их.
Литтлтон с гневным криком вскочил. Ударил не глядя и промахнулся, потому что я уже стремительно откатывалась от него. К счастью, я быстрее вампира. Я катилась, пока не ударилась об автомобильный аккумулятор, дававший свет.
— Сука! — шипел Литтлтон.
Я потрогала шею, но ожерелье исчезло с нее, потерялось, когда он швырнул меня через комнату. И пока я искала ожерелье, колдун кинулся ко мне.
Андре сзади схватил его за пояс, и они оба рухнули на пол рядом со мной. Литтлтон сумел прижать Андре к полу: я увидела, что кол все еще торчит у него из спины.
Я схватила аккумулятор за пластмассовые ручки и взвесила в правой руке. Крякнув от усилий, подняла его над борющимися вампирами и опустила на тупую часть кола.
Лампочка, все еще присоединенная к аккумулятору, упала на пол, и комната снова погрузилась в темноту. На этот раз я почти ничего не видела: действие крови Стефана проходило.
Изогнувшись, я дотянулась до ножа Зи в ножнах. На это потребовалось больше усилий, чем должно бы.
Литтлтон обмяк, Андре оттолкнул его, и колдун упал на пол навзничь. Кол проткнул его насквозь и на несколько дюймов вышел из груди. Он задел и Андре, над самой ключицей, но Андре как будто было все равно. Он лежал на спине и смеялся, хотя не казался довольным.
Вернулась боль, меня начало тошнить, закружилась голова. Я сглотнула желчь и с помощью здоровой руки села, заняв нужное положение. Нож выпал у меня из пальцев и ударился о пол.
Я убивала мышей, кроликов, однажды даже загнала оленя, бегая в обличье койота. Я убила двух человек — теперь уже трех. Но это не помогало мне посмотреть в лицо предстоящему. Брайан, мой приемный отец, часто охотился — и как волк, и с ружьем. Он и Эвелин, его жена, разрубали тушу, а я заворачивала куски в бумагу и укладывала в холодильник. Разделывать тушу мне еще никогда не приходилось.
Нож Зи погрузился в шею Литтлтона с влажным, хлюпающим звуком. Мне казалось, что Литтлтон мертв, я хочу сказать — мертвее, чем был раньше. Но когда нож начал его резать, тело судорожно задергалось.
Это движение привлекло внимание Андре, и он сел.
— Что? Нет, подожди!
Он сжал мою руку с такой силой, что остались синяки, и отвел ее. Голова Литтлтона свесилась набок. И это почему-то было отвратительнее, чем если бы я совсем ее отрезала.
— Отпусти, — сказала я, не узнавая собственный хриплый голос. Я дернула руку. Но он не отпускал.
— Он нужен Марсилии. Она сумеет с ним справляться.
С громким лязгом обрушился металл: магия колдуна рассеивалась, пленники могли выйти. Адам сел рядом со мной на мгновение раньше, чем с другой стороны появился Сэмюэль. Оба вервольфа рычали, почти беззвучно, и я, не глядя на них, поняла — их человеческая часть ушла, остался только хищник.
То, что это не испугало меня до смерти, доказывает только, до какой степени я была травмирована.
— Отпусти, — повторила я, на этот раз негромко, чтобы не возбуждать волков, дрожавших от запаха свежей крови. Я не знала, на кого они нападут сначала.
Андре посмотрел сначала на Адама, потом на Сэмюэля. Не знаю, попытался ли он контролировать их, но, если попытался, ничего не вышло. Адам зарычал, Сэмюэль взвыл, и оба сделали по шагу вперед.
Адам выпустил мое запястье. Я больше не стала ждать: мой нож резал плоть, хрящи, кости, пока голова Литтлтона не покатилась по линолеуму. Нож выпал у меня из руки.
Я ошибалась: когда голова совсем отрезана, гораздо хуже.
Рвать меня будет позже, подумала я. Сначала надо уничтожить тело.
Рюкзак совсем рядом, но у меня нет сил добраться до него.
— Чего тебе нужно? — спросил Стефан, оказавшийся по ту сторону тела, рядом с Андре. Я не заметила, что он тоже вышел из клетки, вообще не заметила его движения. Он просто вдруг оказался передо мной.
— Рюкзак, — сказала я.
Он встал так, словно ему было больно; двигался он без своей обычной живости, но вернулся с рюкзаком в руке. Оба волка застыли, когда он над телом Литтлтона протянул мне рюкзак. Стефан двигался медленно, потому что был в плохой форме, но, наверно, оно и к лучшему. Делать резкие движения рядом с вервольфом — неудачная мысль, даже если волки чуть расслабились, когда я отрезала колдуна голову.
Когда я потянулась к рюкзаку, Андре снова заговорил.
— Он нужен Марсилии, Стефан. Если у нее будет свой послушный ей колдун, остальные будут трепетать в ее присутствии.
