местного аэропорта, когда он садился в машину к Викентьеву. Пришлось дальше задействовать людей из местного охранного агентства. Соответственно втемную. Те сменили по пути две машины. Но этого старого волка провести, вероятно, вообще невозможно. Что там реально произошло, я не знаю, но когда вторая машина прошла по той же трассе спустя каких-то пятнадцать минут, на том месте, где прервалась связь с первой, бушевал пожар, и все было оцеплено вояками. Нашего спутника, увы, в тот момент над этой территорией не было. Не успели оперативно перенацелить. При попытке получить информацию об инциденте через МВД, у нас и там контакт есть, наткнулись на федералов. Пришлось дать задний ходи рубить концы, чтобы не засветиться.
– А насчет Логинова выяснил? – старик, как всегда, был чем-то недоволен.
– Конечно. Он именно тот, кто нам нужен. Появляется сын у него в Москве редко. Проследить за ним невозможно. ФСБ замдиректора очень плотно пасет. Остается давить только через отца. А это очень сложно. Уж больно чисто Логинов-старший свои дела обделывает. Зацепиться практически не за что.
– А подставить его мы можем? – опять спросил Джон.
– Да, – ответил Бен, на секунду задумавшись, – но придется вложить очень большие деньги, чтобы он клюнул. Директор опять ругаться будет. И опять-таки не быстро это все будет.
– Ну с деньгами я вопрос решу. – Старик постучал пальцами по столу. – Мое слово в Лэнгли еще что- то значит. Вот чувствую, что там чем-то очень серьезным пахнет!
– Сталин оттягивал войну, как мог, но вмешались мы. И теперь она начнется на год раньше, – грустно констатировала Ольга.
Новость о грядущей там большой войне, точнее, о ее начале в сороковом году взбудоражила все руководство проекта.
– Раньше сядешь – быстрее выйдешь. Так, кажется, говорят рецидивисты, – парировал неунывающий Дима Горин. – А значит, в нашем случае, промышленность нынешней Германии раньше достанется Советскому Союзу.
– Ага, шапками закидаем, – поддержала подругу Катя.
– Не шапками, а снарядами и бомбами, – вступил в спор Малышев. – Тот СССР уже сейчас вышел на уровень конца сорок четвертого года по производству вооружений и боеприпасов.
– Но армия-то еще не готова, – стояла на своем Викентьева.
– Стопроцентная готовность бывает только в сказках, – ответил ей муж. – Самое главное уже сделано. Уровень подготовки войск на голову выше, чему нас в сорок первом. И Сталин точно будет знать, когда противник нападет. Хотя по производству вооружений оценку ты, Николай, конечно, завысил. Другое дело, что все будет зависеть от текущих потерь техники во время боевых действий. А уровень производства боеприпасов действительно достиг примерно уровня конца войны с фашистами в нашей истории.
– Главное даже не это. – Коган не торопясь закурил, посмотрел на ожидающие лица и продолжил: – Главное, готовность экономики страны к большой войне. У них там уже не будет того лихорадочного затыкания дыр, как у нас в сорок первом. Не будет перетягивания финансового одеяла с одного производства к другому в ущерб первому. Все почему-то думают, что главное во время войны – это пушки и танки. Еще Бонапарт сказал, как, впрочем, кто-то из древних до него, что война – это деньги, деньги и еще раз деньги. Без них не будет ни оружия, ни боеприпасов к ним. Вот, исходя из этой точки зрения, надо признать, что тот СССР готов к большой войне значительно лучше, чем в нашей истории.
Полковник еще раз оглядел своих сотрудников. Все обдумывали его слова. Коган усмехнулся и добавил:
– А чего вы все так испугались этой войны? Ситуация совершенно не такая, как была в нашем мире. Да, Гитлер там сумел объединиться с Англией и Францией против СССР. Это именно то, что он очень хотел сделать в нашей истории. Несомненный минус ситуации. Но какие громадные плюсы! Там у фашистов нет серьезного боевого опыта. Война с поляками немецким войскам мало что дала. Не тот противник. Вермахт не имеет слаженных, обкатанных и проверенных в деле танковых частей, вообще не выяснил ещё необходимого соотношения танков и пехоты. А Советский Союз имеет опосредованный опыт всей Второй мировой войны нашего мира – уставы, тактика, послевоенное оружие, техника и связь. Да еще будет знать точную дату нападения и все планы Гитлера.
– С такими козырями играть можно! – констатировал неунывающий Дима.
– Павел Ефимович, а не испортят ли они там экономическое положение новыми проектами? Информацию по которым, мы сейчас во всю туда гоним, – спросил Логинов.
– Не должны. Предупредили мы их достаточно строго. И потом, ведь там этими проектами занимается сам Лаврентий Павлович Берия. А он не просто отличный менеджер, – полковник опять осмотрел свою маленькую аудиторию, – он, вероятно, лучший кризисный управляющий планеты середины двадцатого века.
– Ух, ты, какого вы, Пал Ефимыч, высокого мнения о Берии! – удивился Николай. – Он же мясник. У него руки по локоть в крови! И насильник, к тому же.
– Ну, для начала, очень многое в нашей истории тех лет – это абсолютное вранье. – Коган затянулся, выпустил струйку сизоватого дыма и аккуратно загасил сигарету в пепельнице. – Был человек, которому надо было спустить всех собак на Лаврентия Павловича. Хрущев. У которого, кстати говоря, руки испачканы в крови ничуть не меньше. Мы ведь говорили однажды уже на тему репрессий. Времена такие были. Хотя, возможно, и здесь не все так просто. Даже вопрос о чистках тридцать седьмого очень сильно сфальсифицирован во времена Хрущева. Было на самом деле кого и за что чистить. А то, что Берия насильником был, это очевидная ложь. Романы на стороне у него, скорее всего, были. Мужчина он был интересный, образованный, достаточно молодой, родился он в 1899 году, а самое главное, при власти. Поэтому многие женщины вполне могли через его постель пытаться достигать своих целей. Но вот кого-то насиловать и убивать ему было совершенно не надо. И так было много желающих залезть к нему в кровать. Так что давайте не будем уподобляться многим современным деятелям от истории, которые утверждают, что тогда все, кто был у власти, были очень нехорошими людьми.
Ругаться с товарищем Сталиным при свидетелях? Легко! Что для этого надо? Просто быть уверенным в своей правоте. Ну, не ругаться конечно же, а спорить.
– Иосиф Виссарионович, документы в «Особой папке» вы же сами подписывали!
– Я, Егор Иванович, сам прекрасно это знаю. – Сталин вытащил папиросу из пачки, поднес ее к пепельнице, чтобы переломить и набить табаком трубку, но передумал. Обмяв ее желтыми прокуренными пальцами, вождь прикурил папиросу от спички. – При чем здесь положение об СГБ?
– А там, в первом параграфе, сказано, что Служба государственной безопасности является политическим органом по защите социалистического государства от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов. Вот исходя из этого я, как директор СГБ, и предлагаю, даже не предлагаю, а требую создания нового верховного органа управления страны на время военного положения.
Вот сейчас, после моего демарша и выяснится, чего я стою в глазах вождя. Пан или пропал!
– А Политбюро и Верховный Совет, по твоему, генерал-лейтенант, уже не в силах справиться с управлением нашей страной?
Так, пока на «ты». Значит, еще не все потеряно. Будем рубиться дальше.
– В мирное время справятся, без всякого сомнения. А в военное требуется сверхмобильная структура, обладающая всей полнотой власти. На основании новой Конституции Советского Союза тысяча девятьсот тридцать восьмого года вы, товарищ Сталин, не только можете, но просто обязаны сосредоточить всю полноту власти в стране в своих руках.
Вождь критически хмыкнул и посмотрел на Ворошилова и Берию.
– Ну, а вы что скажете?
Те переглянулись, решая, кто первый начнет высказываться. Меня, как всегда в таких ситуациях, начал изнутри давить нервный стеб. Сидят будущий генералиссимус, два маршала и мальчишка, которому
