цедил двойной эспрессо и лениво комментировал ее заказ. По мнению оператора, те, кто пил кофе с молоком, являлись либо моральными уродами, либо полными дурами.
– Подводим итоги, – по-деловому сказала Мэрилин, отставив свой высокий стаканчик в сторону и шлепнув на стол еженедельник. На комментарии Макса она решила не обращать внимания – что возьмешь с морального урода и полного придурка? Пролистав несколько страничек, Мэрилин провела ребром ладони по открытому еженедельнику, чтобы он не закрылся, и подняла глаза на Макса. – Итак, каждую среду у Селивана концерт в ночном клубе «Красный монах». Эти гоблины отправляются туда вдвоем. Селиван воет со сцены, Редников слушает, а после они вместе тусят всю ночь. Приезжают друзья туда к половине двенадцатого, концерт начинается в полночь. По имеющимся у меня данным, в клубе «Красный монах» собираются в основном люди нетрадиционной сексуальной ориентации.
– О как, – вякнул Чижиков, – интересно, почему в таком случае монах красный?
– А меня больше удивило слово «монах» в названии, – задумчиво сказала Мэрилин.
– И что это нам дает, Коновалова? Я уже реально блюю от этой сладкой парочки. Особенно от Редникова.
– Плохо, Чижиков, что тебя от Редникова тошнит. Очень плохо. Должно быть наоборот, – загадочно сказала Коновалова.
– Что такое? – насторожился оператор, заметив у коллеги подозрительный блеск в глазах.
– А то, что у меня наконец-то появился план, как нейтрализовать Редникова! Правда, Чижиков, я не знаю, как ты к нему отнесешься… – смущенно глядя на оператора, вздохнула Мэрилин.
– Ну, – поторопил Макс.
– Ты только не нервничай, Чижиков, ладно? Собственно, ничего сложного в моем плане нет. В следующую среду мы отправляемся вместе в тот клуб. Я займусь Селиваном, а твоя задача – понравиться Егору Редникову и постараться его увлечь… на пару часиков хотя бы, – нежно глядя в глаза Чижикову, сказала Мэрилин и закрыла ладошками уши, потому что, когда до Макса дошел смысл сказанного, он покраснел, как степной мак, и разразился такой тирадой на «чисто французском языке», что все посетители кофейни ошарашенно обратили взоры на балкончик и к их столику тут же заспешил менеджер.
– Чижиков! Чижиков, остановись! – Мэрилин бежала за оператором по многолюдной Рождественке, пытаясь его догнать. Но Макс улепетывал от журналистки с такой скоростью, что заловить его удалось только у метро «Лубянка», где Чижиков припарковал свой «Рено».
Воспользовавшись заминкой, пока оператор усаживался за руль, Мэрилин юркнула на соседнее сиденье, крепко схватилась за кресло руками (для подстраховки) и постаралась отдышаться. Макс тоже пыхтел, пытаясь вставить ключ в замок зажигания, и, к счастью, попыток вытряхнуть ее из машины не предпринимал. За время бодрой пешей прогулки по вечерней Москве после разговора с менеджером кофейни, который любезно попросил их покинуть заведение, гнев Чижикова немного утих. Правда, теперь оператор куксил физиономию, всем своим видом показывая, как он смертельно обижен.
– Блин, Чижиков, ну ты как дите малое! Что ты дуешься? Я ж тебе не предлагаю с Редниковым переспать. Тебе же только вид нужно сделать, что ты голубой. И потом, не факт, что он вообще на тебя клюнет.
– Да я его… Если он меня… Я его… Если он… Я… Ууууу! – Чижиков пару раз звезданул кулаком по панели, живописно изобразил, как Отелло душил Дездемону, и попросил у Мэрилин сигарету.
– Ты же не куришь? – удивилась она, протягивая Максу пачку «Парламента».
– Не курю! – подтвердил Чижиков, сунул сигарету в рот, прикурил и закашлялся. – Дерьмо какое, – скривился оператор и выкинул сигарету в окно.
– Пойдем, может, еще куда-нибудь, кофе выпьем? – ненавязчиво предложила журналистка.
– Хватит, напился уже. Едем домой!
– Мне, между прочим, тоже не в кайф с Селиваном обжиматься. Как подумаю, так тошнота к горлу подступает. Но ведь для дела нужно, понимаешь?
– Селиван все-таки мужик! – проворчал оператор.
– Ну и Редников тоже мужик, – мило улыбнулась напарница.
– Заткнись лучше и не испытывай судьбу, – проворчал Чижиков. – Для дела ей нужно. Для дела, понимаешь! Нет, Коновалова, ты все-таки полная дура! Предположим, я соглашусь. Предположим, я сказал! – поймав на себе радостный взгляд Мэрилин, грозно осадил ее оператор. – Предположим, у меня все получится, и мы отправимся с Редниковым… Ой, бли-и-ин… – перекосился Макс и смачно плюнул в окно. Некоторое время он сидел молча и шумно дышал носом, снова пытаясь справиться с эмоциями и отогнать жуткие картины, которые рисовало его богатое операторское воображение. Он словно видел себя со стороны и с разных ракурсов в компании с дружком Селивана… Наедине… Какой ужас! Чижиков в очередной раз плюнул в окно и попытался взять себя в руки, чтобы рассмотреть ситуацию абстрактно. – Допустим, отправимся мы к нему домой. Ой, бли-и-ин… Не хочу в тюрьму!
– Ты о чем, Макс? У нас за подобные связи давно уже не сажают.
– За связи, может, и не сажают, а за убийство с особой жестокостью загреметь лет на пятнадцать вполне реально. Ладно! Кто, в то время как я буду уби… отвлекать Редникова, снимет на камеру твои поцелуйчики и обжималочки с Селиваном?
– Это я предусмотрела. Смотри, что у меня есть, Чижиков! – Мэрилин покопалась в рюкзаке и с гордостью продемонстрировала оператору миниатюрную видеокамеру.
– А ты, оказывается, совсем не дура, Маня, – фыркнул оператор. – Ушлая девушка. Значит, пока я буду в прямом смысле прикрывать тебя телом, – гоготнул оператор, – ты снимешь свой собственный репортаж, и после все лавры достанутся тебе, а мне – фиг? Видела, Маня? – сунув в нос Мэрилин кукиш, проревел Макс.
– Не хочешь, не надо, – разозлилась журналистка. – Давно тебе хотела сказать… Но раз ты так… В общем, никакого репортажа о Селиване не будет, я планирую снять сюжет про клуб «Флоризель». Пытаюсь раздобыть компромат, чтобы прижать продюсера Торчинского к стенке и вытрясти из него инфу: он является членом этого клуба. С тобой или без тебя, но я добьюсь своего. Можешь уматывать!
