ее журналистскому расследованию похищение не имеет. Девушку вообще похитили с какой-то иной целью. Связано ли это с пари? С Марго? Или с Бутырским? Чем больше Штерн напрягал мозги, пытаясь понять логику злоумышленника – тем меньше что-либо понимал.
Ужин тем временем подходил к концу. Демьян методично напивался, рассказывал о себе, о своем бизнесе и увлечениях. Ольга не притрагивалась к алкоголю, сидела молча и смотрела на мужа влюбленными глазами. Штерн тоже не пил и ждал, когда настанет благоприятный момент, чтобы поговорить с братом или с Ольгой наедине.
– Ленечка, вы не поможете мне? – вдруг спросила Ольга, чем ввела в транс и Леонида и, судя по вытянувшемуся лицу, Демьяна.
– С удовольствием, – откашлялся Штерн.
– Оль, давай лучше я тебе помогу, – пришел в себя Бутырский.
– Хочешь помочь? Неужели? Не ожидала, – рассмеялась Ольга. – Тогда убирай со стола.
– Со стола? – ошалел Бутырский – судя по выражению его лица, подобных просьб от супруги он никогда в жизни не слышал.
– Да, милый. А мы пока с Леней чай приготовим, хочется попить чаю из самовара. Вам ведь интересно, Ленечка, как функционирует русский самовар?
– Разумеется! – с готовностью вскочил из-за стола гроссмейстер.
– Пойдемте тогда, поможете вынести его на улицу, – улыбнулась Ольга, и Леонид с готовностью устремился за женой брата, оставив несчастного Демьяна в полной растерянности наедине с грязной посудой.
Бутырская привела его в открытую беседку, увитую изысканными сиреневыми цветами клематиса. Здесь было уютно: круглый стол, диванчик, плетеные кресла. Леонид установил пузатого медного красавца на металлический поднос. Оля принесла с собой корзинку с еловыми шишками, бумагу, щепки и спички для камина.
– Садитесь, Леня.
Штерн с готовностью уселся в кресло.
– Вы хотели со мной о чем-то поговорить, Оля? – тихо спросил он.
– Как вы проницательны, господин Штерн! – вдруг резко сказала Ольга. – Да, хотела! Я вижу, что вы не верите в невиновность Демьяна.
– С чего вы взяли? – сухо спросил Леонид.
– Чувствую! Смею вас заверить, что Демьян никого не убивал. Так что расслабьтесь и получайте удовольствие от общения. Ведь вы так мечтали увидеться с братом!
– Откуда такая уверенность, Оля? – усмехнулся Леонид. – У вас есть неопровержимые доказательства его невиновности?
– Не лезьте вы не в свое дело! В топку самовара кладут сухие шишки, – раздраженно сказала Бутырская. – И щепки. Вот сюда! – Ольга бросила в топку несколько щепок и села на диван. Она смотрела перед собой и нервно покусывала ногти на своих ухоженных изящных пальчиках. Странно было наблюдать эту светскую красивую женщину за подобным занятием. Когда-то в детстве он сам страдал от этой дурной привычки, но мама быстро отучила его совать пальцы в рот, пройдясь пару раз розгами по рукам.
– Рассказывайте, Оля, – мягко попросил Леонид.
– В тот день, когда произошло убийство, муж был с любовницей. Следователю он ничего не рассказал, адвокату тоже. Вероятно, побоялся, что это дойдет до моих ушей. Он не хочет, чтобы я от него ушла.
– Откуда вы знаете, что он был с другой женщиной?
– Потому что я там была и видела это своими глазами! – вспыхнула Оля. – Как раз в то утро, вернее, уже днем – когда задавили Мариновского. Я уезжала на выходные в спа-отель, в Подмосковье. Но мне сервис не понравился, поэтому я решила вернуться пораньше. О том, что Демьян останется ночевать на Фрунзенской, я знала, решила предложить ему пообедать вместе в городе. Позвонила на сотовый, Демя не отвечает. Обычно он в любом состоянии отвечает, а тут не берет трубку, и по домашнему – тоже. Я разволновалась и поехала на квартиру. Открыла дверь своим ключом, увидела женскую сумочку у зеркала, туфли и шифоновый шарф. И запах – квартира вся провоняла чужими духами. Мне стало так плохо! Я дверь осторожно закрыла и уехала. Ненавижу эту квартиру! Ненавижу! Я чувствовала, что он там с другими бабами кувыркается. Но делала вид, что я глухая, слепая и немая, в квартиру старалась не ездить, чтобы ненароком не нарваться на какую-нибудь сучку. А в этот раз… – Ольга всхлипнула. – Я его люблю, дурака, и он меня любит. Только он по-другому не может, ему нужны острые ощущения, адреналин, азарт, тонус. Для него это как спорт – переспать с новой женщиной. Как мне жить дальше, Ленечка? – Ольга подняла на него глаза, в них читалось отчаяние.
– В таких вопросах я вам не советчик, Оля, извините.
– Простите, не знаю, что на меня нашло, – смешалась Бутырская. – Простите меня. Как глупо все. Я… понимаете… – Она замолчала, неловко поднялась и засуетилась у самовара. Штерну было жаль ее, красивую и несчастную женщину, любимую, любящую и терзаемую одиночеством. Но в то же время гроссмейстер испытывал не только жалость, но и неприятное чувство, сродни брезгливости. Он силился понять Олю и брата, пытался войти в их положение, но не мог. Возможно, потому, что вырос в семье, где слово «брак» в первую очередь включало в себя понятие «верность». Мама, его чудесная мама, внушала Леониду это с детства. Впрочем, он не вправе был судить. Не вправе влезать в их личную жизнь. Он был не вправе! Но как же хотелось съездить Демьяну по челюсти и пожалеть его жену!
– Оля, все будет хорошо, – смущенно пролепетал Штерн.
– Вы думаете?
– Думаю, да.
– Спасибо.
– Оля, почему вы не рассказали о той женщине следователю? Это же стопроцентное алиби.
