– И что, с тех пор спит? – пораженно спросил майор.
– Нет, просыпалась. Вот что, Сергей Федорович, вы лучше с психиатром нашим поговорите, если хотите подробности узнать.
– Агапов, извини, – виновато буркнул майор. – Не знаю, что на меня нашло. Вдруг разозлился.
– Ничего себе! Козел ты, Быстров, – вздохнул Агапов и уселся в кресло, положив папку с протоколами на колени. – Ладно, проехали, понял, из-за Кравцовой ты на меня разозлился. Но я ж законник, Быстров, а не мать Тереза! Кстати, радуйся, дело закрываю, – вдруг улыбнулся Инфузорий. – В лаборатории Ершова нашли дневники, где он подробно описывал опыты над своими пациентами. Одно из побочных воздействий препарата Кравцова – немотивированные приступы агрессии. Многие пациенты жаловались доктору, что испытывали ярость, когда принимали лекарство. И Ершов потом гасил негатив психотерапевтическими сеансами, поэтому все и молчали. А с Ромашовой прокол вышел. Так что все обвинения с Кравцовой я снимаю, спишем все на побочный эффект препарата, который ввел Полине ее муж. Татьяна Игоревна как раз мне анализы Кравцовой предоставила и готова написать заключение и обосновать поведение девушки. Дело-то все в гормонах было! Гормоны – эта такая штука непредсказуемая, женщины иной раз себя вообще не могут контролировать. А ты чего приехал? С Кравцовой сейчас бесполезно разговаривать. Можно дело и по другой статье закрыть, легко. Психогенный фактор сработал, когда она обо всем узнала. Правильно я объясняю, Татьяна Игоревна?
– Да, – кивнула Соколова. – Полина получила психологическую травму, связанную с болезненными эмоциями. Психика девушки и без того была измотана, а тут – такой сильный стресс! В результате панической реакции на собственное переживание, субъективно неприемлемое с морально-этических позиций, сработал механизм психологической защиты, и у девушки произошло непроизвольное изменение состояния сознания, – объяснила доктор.
– Что, простите? – не понял Быстров и уселся в соседнее кресло, рядом с Инфузорием.
– Не помнит она ни фига, вот что – полнейшая амнезия. Мексиканские сериалы смотрел? Так вот, там тоже такое частенько случается, – объяснил следователь.
– А ты что, мексиканскими сериалами увлекаешься? – усмехнулся Быстров.
– Жена с тещей, – смущенно отмахнулся Инфузорий. – Достали уже.
– И что теперь делать? – задумчиво спросил Быстров.
– Телевизор другой покупать, – заявил следователь. – Только денег нет.
– Я про Кравцову, – уточнил Сергей Федорович, поглядывая на расстроенного следователя. Нормальный вроде мужик, подумал он. Со своими тараканами, но кто ж без них? Только очень вредный.
– Эпизод амнезии завершается так же внезапно, как и начинается, – сказала Татьяна Игоревна. – Возможно удлинение эпизода, в особенности при наличии вторичной выгоды от болезни, или его возобновление при повторных воздействиях первичного стимула.
– А-а-а, ну, в принципе понятно, – вякнул Сергей Федорович.
– Что вам понятно? – рассмеялась Соколова. – В общем, ситуация такая: любое напоминание о прошлом и о трагедии, которая произошла с девушкой, может спровоцировать процесс восстановления памяти. Но я считаю, как бы кощунственно это ни звучало, что девочке просто повезло, что она все забыла. Склонность к самоубийству у нее есть, Кравцова либо руки бы на себя наложила, либо помешалась бы. Поэтому на днях мы переведем Полину в реабилитационный центр, она там пробудет, пока шумиха вокруг экспериментов доктора Ершова не утихнет. И хорошо бы, если с Полиной рядом будет близкий человек, – Татьяна Игоревна выразительно посмотрела на Сергея.
Из палаты Кравцовой вышла Лизонька, сообщила Соколовой, что пациентка проснулась. Татьяна Игоревна кивнула и направилась в палату.
– Ее можно увидеть? – окликнул доктора Быстров.
– Можно, после того, как осмотрю девушку, – улыбнулась Соколова и скрылась за дверью.
– Агапов, перевод на работу в Питер поможешь мне организовать? – после некоторой паузы спросил Быстров.
– Зачем?! – изумился следователь.
– Я переезжаю, – задумчиво сказал майор.
– Когда?
– Как только она согласится выйти за меня замуж.
– Что ж, когда согласится, тогда и поговорим. – У Агапова зазвонил в кармане мобильный. Следователь ответил на звонок, сунул телефон обратно в карман и обернулся к Сергею: – В общем, поехал я, дела, – поморщился Инфузорий, поднялся и пожал руку Быстрову. – Успехов.
– А что с Ершовым? – спросил майор.
– Как сквозь землю провалился, – пожал плечами следователь и потрусил по коридору на выход.
Соколова наконец-то разрешила Сергею войти. Быстров глубоко вдохнул и вытер ладонью пот со лба: пока он ждал, весь взмок от волнения. Майор протиснулся в палату и замер в дверях. Полина стояла спиной к нему и смотрела в окно, отодвинув рукой жалюзи. Осени, похоже, надоело плакать. В окно било солнце, Полина казалась окутанной волшебным ореолом, стояла в ярком свете солнечных лучей, и так красиво переливались ее светлые волосы, собранные в хвост на макушке… Сергей попытался представить выражение ее глаз, но не смог. Какие глаза могут быть у человека, который все забыл? Что в них отражается, испуг или пустота? Майору вдруг стало страшно: даже в голову не пришло, что Полина забыла и его тоже!
Девушка отпустила жалюзи, они упали на окно с легким стуком, задрожали, по стенам палаты запрыгали солнечные зайчики. Полина обернулась.
– Здравствуйте, – сказала девушка и неуверенно улыбнулась. В ее чудесных зеленых глазах не было испуга и пустоты, Полина смотрела на него со спокойным интересом. И Сергей вдруг почувствовал, что сердце его престало болеть и успокоилось, потому что легче стало ей, женщине, которую он любил и чувствовал даже на расстоянии. Сейчас или никогда, решил он.
