«справедливое возмездие», «кара».
– Ты, значит, знаешь, кто совершил все эти убийства? – всплеснула руками Светлана.
– Что толку, что я знаю! Во-первых, не знаю, а подозреваю, но никаких улик, никаких доказательств. Сплошные предположения.
– А какая связь между всеми убитыми женщинами? По каким признаком он их выбирал? – спросила Светлана.
– Не знаю, не могу проследить его систему. Все женщины – разных возрастов, разных профессий, разных типов. Среди жертв есть и высокие, и маленькие, рыжие, брюнетки, блондинки… Из-за того, что все жертвы такие разные, дела эти долго были разобщены между собой. Я первый, кто собрал их в одно, но объединил я их по типу ран, оставленных на теле жертвы после смерти. До сегодняшнего дня я не был уверен, что эти убийства могут быть совершены одним человеком. Получается, ткнул пальцем в небо – и попал в точку!
– Но маньяк всегда совершает убийства, руководствуясь какими-то своими внутренними убеждениями. Что-то общее между жертвами должно существовать, – возбужденно сказала Светлана.
– Конечно, что-то общее должно быть, но только я не могу пока это отследить.
– А что, если дело в нордизме? Знак-то этот из нордической философии! Может, в этом тайный смысл кроется? Нордизм – разновидность расизма, теория, в основе которой лежит утверждение о превосходстве одной расы над другими расами человечества.
– Ну ты даешь! – удивленно посмотрел на Светлану Тимофей. – Какая ты, Свет, умная, а я и не знал. Может, и правда в этом дело?
– Нет, я это проверил с самого начала. Там, конечно, есть женщины разных национальностей, но системы нет, – удрученно сказал Симбирцев. – Завтра поеду в прокуратуру, буду еще раз тщательно все проверять.
– Я с тобой поеду! – взволнованно воскликнула Светлана. – Я точно эту связь сразу пойму. Возьми меня с собой, пожалуйста, Слава!
– Свет, ты даже себе не представляешь, что такое уголовные дела. Это не книжка с картинками. Там сплошные протоколы, написанные сухим специальным языком, – попытался отговорить сестру Симбирцев.
– Ну, Слава, ну, пожалуйста, у меня руки так и чешутся тебе помочь, – ныла Света.
– Нет, Света, даже не уговаривай. Что я начальству скажу? Познакомьтесь, это моя младшая сестренка. Она приперлась, чтобы изучить нераскрытые дела за последние пятнадцать лет, потому что ей очень захотелось поиграть в сыщика.
– Ну и не надо, – обиженно надув губки, сказала Светлана и выключила компьютер.
– Не сердись, Светуль, – ласково запел Вячеслав: он не выносил, когда сестра обижалась, – ты лучше мне в другом вопросе помоги. Попробуй «старую калошу», как ты ее называешь, расспросить поподробнее о ее бывшем ухажере. Чем черт не шутит, мало ли, может, пригодится.
– Элеонору-то? Да вообще никаких проблем, она уже в таком возрасте, что мемуары из ее рта сами собой вылезают, – радостно сообщила Светлана и широко улыбнулась.
– Любишь ты ее, я смотрю, – подколол Слава.
– Эта стерва у меня роль Дездемоны увела! Песок из одного места сыпется, а она все на роли молодух зарится.
– Как же ее режиссер на эту роль утвердил? – удивленно спросил Симбирцев.
– Так она в нашем задрипанном театре единственная, чье имя хоть кто-то может вспомнить. Вот и приходится ему все ее капризы и старческие маразмы выполнять. В следующем сезоне мы будем «Ромео и Джульетту» ставить…
– Ты хочешь сказать…
– Да, да, да, ты правильно понял, – засмеялась Светлана. – На афише придется сделать приписку о том, что наша Джульетта состарилась вместе с нетленными творениями Шекспира.
Глава 17
Акварель
Целый день Симбирцев провел в муках. Светлана «накрутила» ему с собой на работу дюжину бутербродов, добавила парочку домашних котлет, салат из помидоров, картошку в мундире, но он ни к чему даже не притронулся – аппетит отсутствовал совершенно. Такое поведение собственного организма сильно обеспокоило следователя. На часах уже было четыре часа, а в его желудке со вчерашнего дня ничего, кроме кофе, не имелось. Надо было что-то делать, и он решил заставить себя есть силой, рассчитывая, что аппетит придет во время еды. Разложив на столе угощение, он надкусил котлету, медленно прожевал кусок и отодвинул еду в сторону. Из головы не выходила просьба Кати принести ей краски и кисти. С одной стороны, вполне понятная и невинная просьба, но вдруг эти краски ей нужны для того, чтобы их применить не по прямому назначению? Есть ли в красках что-то, что может дать эффект, схожий с наркотическим опьянением? Для решения этого вопроса Симбирцев решил позвонить криминалисту Кузякину Виктору.
– Вить, ты мне скажи, краски могут дать наркотическое опьянение? – спросил он, как только на том конце провода прогремело громкое «слушаю».
– Какие? – односложно спросил эксперт.
– Художественные, – односложно уточнил Вячеслав.
– Какие? – опять спросил Кузякин.
– Ну что ты как попугай заладил – какие, какие! Я откуда знаю – какие? – возмутился Симбирцев. – Какие-нибудь.
– Так тебе нужно знать, какие могут или какие не могут?
