роскоши» [756].
Современники утверждают, что французское правительство не очень обрадовалось приезду царя, особенно потому, что Франция в то время находилась в весьма близких отношениях к Англии. Далее Франция находилась в союзе со Швецией и любила покровительствовать Польше. Спрашивалось, могло ли при таких обстоятельствах состояться то сближение между Россией и Францией, которого желал Петр и которое было главным поводом его путешествия в Париж.
Царь надеялся расторгнуть союз Франции со Швецией и заключить союз с Людовиком XV; он хотел этим укрепить за собой завоеванные им у Швеции владения. Регент герцог Орлеанский поручил вести переговоры маршалу Тессе под руководством маршала Юкселя (d'Huxelles), президента совета иностранных дел. Царские министры предлагали взаимную дружбу между обеими державами и союз, заключение оборонительного договора, коим царь и король прусский гарантировали бы Франции Баденский и Утрехтский договоры, а Франция, с своей стороны, гарантировала бы царю завоевания и поручилась бы, что не будет помогать шведам ни прямо, ни косвенно, деньгами или войском. При переговорах возникли разные затруднения. Когда русские министры намекнули на субсидии, которое Россия могла бы ожидать от Франции, Тессе уклонился от переговоров по этому вопросу, пока не истечет срок обязательствам, которые Франция взяла на себя перед Швецией. Маршал Юксель в особой записке говорил, что до окончания срока договора со Швецией в 1718 году Франция по вопросу о посредничестве должна ограничиться общими обещаниями дружбы и союза в будущем [757].
Во Франции были люди, умевшие ценить значение союза с Россией. Герцог Сен-Симон писал тогда в своих мемуарах: «Ничто более сего не могло благоприятствовать нашей торговле и нашему весу на севере, в Германии и в целой Европе. В руках сего монарха находилась торговля Англии (sic), а король Георг сильно его опасался из-за своих германских владений. Голландии, равно как и императору римскому, он умел внушить к себе уважение; словом, бесспорно, что он был весьма важное лицо в Европе и в Азии и что Франция много выиграла бы от тесного с ним союза. Он не любил императора и желал мало-помалу избавить нас от влияния Англии, и именно сей последней стране обязаны мы тем, что самым неприличным образом отвергли его предложения, деланные нам еще долго после его отъезда. Тщетно настаивал я не раз по этому делу у регента; тщетно представлял я ему самые дельные и неопровержимые доводы… С тех пор уже неоднократно приходилось нам раскаиваться в последовании пагубным внушениям Англии и в безумном пренебрежении предлагаемых нам Россией условий» [758].
Есть основание думать, что именно во время пребывания Петра в Париже Франция с разных сторон получала предостережения относительно Петра. Нет сомнения, что польские агенты действовали наперекор видам России. Так, например, Сен-Симон замечает, что саксонский дипломат Лос всюду следовал за царем, не столько в качестве дипломата, сколько в качестве лазутчика [759]. Новейшие историки, не отрицая, что образ действий царя и его министров обнаруживал необычайную ловкость, утверждают, что чувство собственного достоинства, высокое понятие о значении России и даже некоторое чванство были главным образом заметны в приемах Петра во время переговоров.
Эти переговоры во время пребывания Петра в Париже ни к чему не привели. Покидая Францию, Петр уполномочил барона Шафирова, Толстого и Куракина заключить союз с Францией. Договор был подписан только 4 августа, в Амстердаме, где Петр находился в то время.
В силу этого договора царь и короли, французский и прусский, обязались поддерживать мир, восстановленный трактатами Утрехтским и Боденским, также охранять договоры, которые имеют прекратить Северную войну. Если один из союзников подвергнется нападению, то другие обязаны сначала мирными средствами потребовать ему удовлетворения от обидчика; но если эти средства не помогут, то по прошествии четырех месяцев союзники должны помогать войсками или деньгами; царь и король прусский обязуются принять медиацию короля французского для прекращения Северной войны, причем король французский не должен употреблять никакого понуждения ни против какой стороны; король французский обязуется также по истечении срока договора, существующего между Францией и Швецией (в апреле 1718 г.), не вступать ни в какое новое обязательство со Швецией [760].
Непосредственным следствием заключения этого договора было отправление в Россию французского посла Кампредона и французского консула Вильярдо (Villardeau) [761]. Царь был главным виновником такого сближения России с Францией. Пребывание в Париже положило основание более близким дипломатическим сношениям между обеими державами.
Во время пребывания Петра во Франции считали вероятным, что и прусский король отправится в Париж для переговоров о мире со Швецией [762]. Однако эта поездка не состоялась.
9 июня Петр выехал из Парижа. В тот же день Данжо заметил в своем дневнике, что царь, уезжая, обещал герцогу Орлеанскому вывести свои войска из Мекленбурга и что английский король просил регента произвести некоторое давление на царя в этом смысле. Мы не знаем, насколько этот рассказ соответствует фактам. Нельзя, однако, сомневаться в том, что и во Франции с некоторым опасением следили за развитием могущества России [763].
Как бы то ни было, во время пребывания Петра в Спа, где он лечился в продолжении четырех недель [764], были им приняты меры для удаления русских войск из Мекленбурга. Сам герцог Карл Леопольд просил царя об этом, и герцогиня Екатерина Ивановна писала в этом смысле к Петру.
Город Спа весьма многим был обязан царю. Репутация минеральных вод, возросшая со времени пребывания там царя, привлекала уже в1718 и 1719 годах гораздо большее число больных, чем прежде. В память пребывания Петра в Спа в 1856 году представлен в главной колоннаде у источников великолепный бюст царя, вышедший из мастерской знаменитого ваятеля Рауха и подаренный городу князем Анатолием Демидовым.
В Амстердаме, куда Петр приехал в конце июля, приходилось вести весьма важные переговоры. Для этой цели Куракин прибыл в Голландию несколько ранее, чем царь. В конференции с Куракиным известный приверженец Карла XII генерал Понятовский сообщил, что граф Герц отъезжает к королю в Швецию и что лучше всего объявить ему об условиях царского величества, для передачи их Карлу XII. Куракин заметил на это, что условия царя давно объявлены и что напрасно упущено драгоценное время. В другой конференции Понятовский объявил, что виделся с Герцем, который предлагает такой способ переговоров: король шведский пошлет своих уполномоченных в Финляндию на съезде с царскими министрами. Когда договор будет заключен, король сам пожелает видеться с царским величеством. Как видно, обе стороны искренно желали мира, но до мира было еще далеко. В третьей конференции, в которой участвовал и шведский дипломат Прес, Куракин объявил, что царь согласен на предложение Герца отправить своих министров в Финляндию и желает, чтобы съезд был на острове Аланде. Наконец, 12 августа в Лоо происходило свидание Куракина с Герцем, где подтвердили все то, что было условлено с Понятовским и Прейсом. На вопрос Герца, можно ли допустить французского посла графа де ла Марка к участию в переговорах, Куракин отвечал: «Зачем впутывать в дело постороннюю державу? Особенно нужно остерегаться графа де ла Марка, которому поручено примирить английского короля, как курфюрста ганноверского, с шведским королем». Герц согласился с этим мнением [765].
Хотя все это происходило в секрете, но все-таки тотчас же распространились слухи о желании царя заключить сепаратный мир со Швецией [766].
В то же время происходили переговоры между английскими и русскими министрами. Норрис и Витворт имели конференцию с Куракиным о заключении союза и торгового договора, о мерах к заключению мира со Швецией и о турецких делах. Относительно мира со Швецией царские министры заметили, что «по нынешним конъюнктурам и по всегдашнему жестоковству короля шведского без принуждения его царское величество не видит к тому способа» и проч.[767] Скоро после этой конференции Норрис имел аудиенцию у царя и был принят весьма благосклонно. Немного позже англичане узнали все подробности сношений царя и Куракина с Гёрцом [768].
Что касается отношений Петра к Голландии во время последнего пребывания его в этой стране, то вопрос о Данциге, захват голландцами шведского судна, взятого русскими каперами, и опасения голландцев
