осмотреть Ла-Манш, и подбирался к самому французскому берегу, разыскивая желтую надувную лодку Бадера, пока Вудхолл не приказал ему вернуться. Он был измотан и чувствовал себя виноватым, потому что не видел, как сбили Дугласа. Стоко, вестовой Бадера, принес суп. На глазах у него стояли слезы.
Позднее, уже в постели, когда она осталась одна, Тельма дала волю слезам. Она всю ночь лежала без сна и думала: «Если сбили Дугласа, то что ждет остальных парней? У них нет никакие шансов». Одна мысль мучила ее всю ночь: «Как предупредить их? Как я могу заставить их понять, что они все погибнут?»
А утром примчались репортеры.
Рассвет принес новые силы Бадеру. При солнечном свете многие вещи выглядят иначе. Он знал, где находится, что это значит. Прежде всего — самое главное, а остальное — к черту. Он должен получить свои протезы и как-то сообщить о случившемся Тельме.
Открылась дверь, и вошли двое молодых пилотов Люфтваффе. Совсем юнцы, в коротких форменных куртках со множеством нашивок, в бриджах и сапогах для верховой езды.
Старший, граф фон Кто-то-там, на отличном английском произнес:
«Хэлло, как вы?»
«Спасибо, в порядке».
Бадер был подчеркнуто немногословен, однако немцы обрадованно затрещали. Не нужны ли ему какие- то книги? Они только что прибыли с аэродрома Сент-Омер, чтобы проведать коллегу-пилота. «Спитфайр» — чертовски хороший истребитель.
«Да, как и ваши», — согласился Бадер.
Потом граф вежливо сказал:
«Как я вижу, у вас нет ног?»
Он выразительно посмотрел на короткую фигуру, укрытую одеялом.
«Да».
Они спросили, как это можно летать без ног. Пришел какой-то более старый тыловик и присел послушать рассказ Бадера. Потом он посмотрел на левый протез, прислоненный к стене, и мрачно заметил:
«В Германии такого, разумеется, не допустили бы».
Они ушли, после чего явился новый визитер — лысоватый инженер Люфтваффе. Он хотел расспросить Бадера о его протезах. Но Бадер оборвал его:
«Послушайте, а нельзя ли просто радировать в Англию и попросить их прислать новые протезы?»
Он не знал, как немцы это сделают, но если они отправят радиограмму, Тельма будет знать, что он жив. Немец решил, что это неплохая идея.
«А пока не могли бы вы послать кого-нибудь осмотреть мой самолет. Второй протез может быть еще там», — попросил Бадер.
Немец пообещал сделать это.
Пришла медсестра и принесла чашку с водой. Это была немка, которая не знала английского. Она показала знаками, что Бадер должен помыться самостоятельно. Он сделал это, хотя движения доставляли ему боль. Когда он дошел до ног, то был потрясен, увидев огромную темную опухоль на правой культе. Она была размером с крикетный мяч и страшно болела. В течение 10 лет после мучений в госпитале Гринлэнда его мучила мысль, что с его культями что-то не в порядке. И сейчас подозрения вспыхнули с новой силой.
Потом пришел врач, которому Бадер показал опухоль. Доктор ощупал ее и помрачнел. Немного нерешительно он произнес:
«Нам придется ее вскрыть».
Бадер вскрикнул:
«Ради бога, не надо!»
Он пришел в ужас при мысли о новой операции. Завязался горячий спор, но в конце концов врач согласился на какое-то время оставить опухоль в покое.
Пришла пухленькая темноволосая девушка, поправила его постель, улыбнулась и вышла. Тут Бадер понял, что голоден. Ведь ему дали только тарелку жидкого картофельного пюре, два тонких кусочка черного хлеба, намазанные маргарином, и чашку отвратительного эрзац-кофе. После него во рту остался привкус мыла.
Позднее снова явился доктор в сопровождении двух санитаров. Он сообщил:
«Мы намерены перенести вас в другую палату. К друзьям».
Друзьям?
Санитары перенесли его по коридору в большую палату, где стояли 5 коек, и положили на одну из них. На другой койке лежал симпатичный молодой человек. Он радостно произнес с характерным американским акцентом:
«Хэлло, сэр. Добро пожаловать. Меня зовут Билл Хэлл. Эскадрилья „Игл“. Мы уже слышали о вас».
Одна его нога была подвешена на растяжке с противовесом. Ему отстрелили коленную чашечку. На следующей кровати лежал Пол, лицо которого сильно обгорело. Следующую койку занимал уроженец Лондона Уилли, которому прострелили рот. Все они летали на «Спитфайрах». Они проболтали до самой темноты. Уилли и Пол пытались придумать какой-то способ бежать, однако немцы забрали их одежду, оставив только трусы. Бежать в таком виде было невозможно.
Бадер спросил:
«А есть ли способ выбраться отсюда?»
Уилли немного раздраженно ответил:
«Да. Как только вы встанете на ноги, вас отправят в Германию».
Судя по всему, они с Полом ждали этого каждый момент. Но Бадер настаивал:
«А если бы у вас была одежда, что бы вы сделали?»
«Выбрался бы в это поганое окно по веревке. Ворота всегда открыты, их никто не охраняет», — сказал Уилли.
Он кивнул в сторону двери: «Они поставили часового в коридоре».
«Как можно достать веревку?»
Уилли сказал, что в госпитале работают французские девушки, и можно попытаться договориться с кем-то из них.
Бадер уснул с мрачными мыслями обо всем этом. Однако выспался он неплохо и утром чувствовал себя отдохнувшим и бодрым.
Пухленькая девушка появилась довольно рано, с новым кусочком черного хлеба и желудевым кофе. Билл Хэлл представил ее Бадеру как Люсиль. Эта француженка жила рядом с госпиталем. Бадер попытался пошутить, однако она не смогла понять его школьного французского, хотя порозовела и еще раз улыбнулась ему. Девушка не произнесла ни слова, так как немецкий часовой стоял рядом.
Снова пришел врач, чтобы осмотреть его культю, однако опухоль заметно опала, что вызвало у него вздох облегчения. Потом Бадер в своей обычной прямой и грубоватой манере постарался объяснить доктору, что пища просто ужасна. Доктор возмутился. Бадер чуть не ткнул ему в лицо куском черного хлеба. Они кричали друг на друга, пока врач не вылетел из палаты. Пришла Люсиль с ленчем — новая порция пюре и черный хлеб.
Позднее пришел высокий, щеголеватый офицер Люфтваффе. Он носил красные петлички зенитчика. Немец щелкнул каблуками, козырнул Бадеру и сообщил:
«Герр подполковник, мы нашли ваш протез».
Затем последовало нечто вроде выхода звезды на сцену. В дверь, грохоча сапогами, вошел солдат и строевым шагом приблизился к постели Бадера. В вытянутой руке он держал исчезнувший правый протез Бадера. Весь перемазанный грязью, оборванные ремни болтаются внизу. Восхищенный Бадер поблагодарил:
«Большое спасибо».
И только тут он заметил, что ступня протеза стоит почти параллельно голени.
«Черт, да он же сломан».
«Не так сильно, как ваш самолет. Мы нашли его неподалеку, среди других обломков», — сообщил зенитчик.
