Скорее, просто вызывающий рев, чем что-то осмысленное. Потом мгновенно звуки и мысленная передача прекратились. Крайдайки завис в воде, и только в голове у него продолжало звенеть от их гнева.
Он старался изо всех сил. Что теперь?
Так как больше делать было нечего, он закрыл глаза и задумался. Пощелкал сонаром и представил себе картину окружающих хребтов. Почувствовал, как рядом возникает фигура Нукапай, и разочарование его смягчилось. Тело ее, как всегда, состояло из отражений его звуков и из звуков моря. Она словно потерлась о его бок, он будто физически ощутил ее. Легкая сексуальная дрожь пронзила его.
: Не очень приятные собеседники: — заметила она.
Крайдайки печально улыбнулся.
: Да, не очень: Но они обижены: Я бы не стал тревожить этих отшельников, если бы не необходимость:
Он вздохнул.
: Песня-Мир как будто говорит, что они не помогут:
Нукапай улыбнулась его пессимизму. Изменила темп и негромко засвистела.
Крайдайки попытался понять ее. Почему она говорит на тринари, языке, почти таком же трудном для него сейчас, как англик? Есть ведь другой язык, выразительный и мощный, на котором они могут общаться. Почему она напоминает ему о его недееспособности?
Он в смущении покачал головой. Нукапай — результат работы его мозга... по крайней мере она связана звуками, которые производит его голос. Как же она вообще может говорить на тринари?
Повсюду загадки. Чем дальше он углубляется, тем их становится больше.
Он повторил эти слова про себя. Она хочет сказать, что он может что-то узнать о будущем? Что что-то неотвратимое выведет карранк% из их убежища?
Он все еще пытался разрешить эту загадку, когда услышал звук двигателей. Крайдайки несколько мгновений прислушивался. Ему не нужно поворачивать гидрофоны саней, чтобы распознать этот звук.
В каньон осторожно входил маленький корабль. Посылал сонарные лучи в одну сторону, в другую. Прожектор осветил борозду, оставленную уходящим «Стремительным». Осветил остатки оборудования и наконец остановился на коммуникаторе и санях.
Крайдайки замигал в ярком свете. В приветственной улыбке широко раскрыл челюсти. Но голос отказал ему. Впервые за несколько дней он устыдился. Боялся, что не справится даже с простейшими словами, покажется идиотом.
Громкоговорители корабля донесли единственный счастливый вздох, удивительно простой:
Удовольствие узнавания этого голоса разлилось теплом. Он включил мотор саней и отвязался. Направляясь к открытому шлюзу скифа, он по одному посылал слова англика:
— Хикахи... как... приятно... снова... услышать... твой... голос...
91. ТОМ ОРЛИ
Над морем водорослей клубился туман. В некотором роде это хорошо, легче красться. Но труднее разглядеть ловушки.
Том осторожно осмотрелся, лежа в водорослях перед последней прогалиной, отделявшей его от разбитого крейсера. Под водой не подберешься, а он не сомневался, что те, кто нашел здесь убежище, приняли меры предосторожности.
Аппарат он увидел в нескольких метрах от отверстия. От одного куста водорослей к другому тянулся провод. Том осмотрел устройство, потом осторожно копнул под проволокой и пробрался вниз. Миновав преграду, он осторожно добрался до края плавающего корпуса и прижался к неровной поверхности.
Население водорослей укрылось во время сражения. Теперь, когда почти все участники схватки мертвы, оно снова появилось. Крики, похожие на кваканье, причудливо отдавались в тумане. В отдалении Том слышал рокот вулкана. Заурчал пустой желудок. Настолько громко, что может разбудить прародителей.
Том проверил оружие. В игольнике осталось всего несколько зарядов. Хорошо бы подтвердилась его догадка о количестве ити, укрывшихся в корабле.
«Хорошо бы я оказался прав и в других отношениях, — напомнил он себе. — Многое поставлено на то, что тут окажется пища и информация».
Он ненадолго закрыл глаза, потом повернулся и, пригибаясь, направился к отверстию. Заглянул за неровный край одним глазом.
Три птицеподобных губру сидели на заваленной оборудованием, задымленной наклонной палубе. Внимание двоих было приковано к маленькому, совершенно недостаточному для них обогревателю. Они грели над ним тонкие руки. Третий сидел перед разбитой консолью и пищал на галактическом языке номер четыре, популярном среди птицеподобных видов.
— Никаких следов людей или их клиентов, — пищал он. — Оборудование для дальнего поиска мы потеряли, поэтому уверенности нет. Но мы не обнаружили никаких следов землян. Больше сделать ничего не можем. Приходите за нами!
Радио закашляло:
— Нет возможности выйти из укрытия. Нельзя тратить последние резервы. Вы должны держаться. Затаитесь. Ждите.
— Ждать? Мы находимся в корпусе, запасы пищи в котором радиоактивны и оборудование которого вышло из строя. Но этот корпус — лучшее из возможных убежищ. Вы должны прийти за нами!
Том молча выругался. Прощай, еда!
Оператор продолжал передавать по радио протесты. Остальные двое губру слушали, нетерпеливо переминаясь. Один из них неожиданно повернулся, словно хотел прервать оператора. Его взгляд упал на выходное отверстие. Прежде чем Том смог отскочить, глаза существа широко распахнулись. Оно заметило.
— Человек! Быстрее...
Том выстрелил ему в грудь. Не глядя на свою жертву, прыгнул в отверстие и перекатился за консоль. Высунулся с противоположной стороны и дважды выстрелил в тот момент, когда стоящий губру
