Риф яркости

– Стадо шло не к святому камню, – возразил йии. – В другую сторону. И никаких белых одеяний, никаких песен! Они только крались, крались с ящиками к другой пещере!

Рети едва не заинтересовалась: йии кажется, что это важно.

Но туг тропа повернула к небольшой долине, в которой живут звездные люди. Луна осветила павильоны, которые в этой причудливой яркости кажутся менее замаскированными.

С запада донеслось негромкое гудение, что-то сверкающее привлекло внимание девушки, и она увидела, как с неба опускается капля, складывая на лету два тонких крыла. Рети с дрожью узнала летающую лодку грабителей, возвращающуюся с еще одной загадочной экспедиции. Она, застыв, смотрела, как прекрасная машина изящно садится на дно долины. Открылось отверстие. Рети охватило возбуждение, сердце ее словно полетело.

– Тише, муж, – сказала она йии, который жаловался на то, что о нем забыли. – Нам предстоит немного поторговаться. Посмотрим, выполняют ли они свои обещания.

Аскс

Мои кольца, вам не нужна информация моего слабо сфокусированного разума. Вы и сами это чувствуете, глубоко в самой сердцевине каждого маслянистого тора.

Яйцо. Медленно, словно приходя в себя из глубокого беспамятства, оно просыпается!

Может, Община теперь снова исполнится дружелюбием, единством духа, той решимостью, которая когда-то объединяла нашу коллективную волю.

О, да будет так!

Мы так разделены, так далеки от готовности. Так далеки от достоинства.

О, да будет так.

Сара

Стеллажи заражены полирующими жуками, а музыкальные залы полны голодными кусающимися попугайскими мухами, но шимпы из обслуживающего персонала слишком заняты, чтобы выкуривать этих паразитов.

Отдыхая в западном атриуме, Сара наблюдала, как несколько волосатых работников помогали человеку-библиотекарю упаковывать бесценные тома в выложенные шерстью ящики, затем запечатывать их каплями воска с большой красной свечи. Кусочки воска прилипали к спутанной шерсти шимпов, и они украдкой жаловались друг другу на языке жестов.

– Это неправильно, – перевела Сара жесты и хриплые покашливания одного из работников. – В этой неподобающей спешке мы делаем достойные сожаления ошибки.

Второй ответил:

– Как это справедливо, мой сотоварищ! Этот том Одена не должен находиться среди греческой классики! Когда этот кризис кончится, что неизбежно, мы никогда не сумеем правильно расставить книги по полкам.

Что ж, возможно, она была слишком щедра в своем переводе. Однако шимпы, работающие в этих священных залах, особое племя. Они почти такие же особенные, как Прити.

Над головой простирался атриум литературы, пересеченный мостиками и рампами, соединяющими читальные залы и галереи, уставленные полками, которые стонут под тяжестью книг, поглощающих звуки и испускающих запахи чернил, бумаги, мудрости и пыльного времени. Недели лихорадочной эвакуации, многочисленные караваны ослов, ушедшие в тайные пещеры, – все это заметно не уменьшило количество книг, полки по-прежнему забиты текстами всех цветов и размеров.

Мудрец Пловов называет этот зал, отведенный легендам, волшебству и вымыслам, Домом Обманов. Однако Сара всегда считала его менее подверженным гнету времени, чем залы, посвященные науке. В конце концов, что дикари Джиджо могут добавить к горам фактов, оставленных здесь богоподобными предками. А ведь говорят, что эта гора – словно песчинка по сравнению с Великой Галактической Библиотекой. Но то, что собрано в этом зале, не боится опровержения со стороны древней мудрости. Хороший или плохой, великий или достойный забвения, ни один литературный труд не является доказуемо “ложным”.

Пловов говорил: “Легко быть оригинальным, если тебе не нужно заботиться о том, чтобы говорить правду. Волшебство и искусство основаны на эгоманиакальной уверенности в том, что художник прав, а вселенная ошибается”.

Конечно, соглашалась Сара. С другой стороны, она считала, что Пловов просто ревнует.

Когда люди появились на Джиджо, их влияние на остальные пять разумных рас можно сравнить с тем, которое испытала Земля при первой встрече с галактической культурой. После столетий использования всего нескольких свитков уры, г'кеки и остальные встретили поток бумажных книг подозрительно и в то же время с ненасытным аппетитом. В промежутках между короткими жестокими стычками разумные нелюди поглощали земные сказки, пьесы и романы. А когда писали собственные, то подражали земным формам. Серые квуэны воспроизводили эрзац-елизаветинские любовные драмы, а урские племена по-своему пересказывали легенды индейцев Северной Америки.

Однако позже начался расцвет новых стилей, от героических приключений до эпических поэм, написанных в необычных размерах и ритмах, с использованием последних остатков порядка галактических диалектов Галсемь и даже Гал-два. У печатников и переплетчиков заказов на новые произведения было не меньше, чем на переиздания. Ученые спорили о том, что все это значит. Начало ереси? Или освобождение духа?

Мало кто осмеливался воспользоваться термином “возрождение”.

И все это может закончиться в несколько дней или недель, мрачно рассуждала Сара. Новости с поляны, привезенные гребцом на каяке, который решился преодолеть пороги Бибура, свидетельствуют, что мрачные ожидания мудрецов, их оценки генных грабителей и их намерений не изменились.

Ну, Блур уже должен быть там. План Сары, возможно, не убедит небесных людей отказаться от геноцида, но в таком беспомощном положении, в котором оказались Шесть, хватаешься за все что угодно.

Включая безумный замысел Арианы. Даже если это жестоко.

Из помещения за Сарой послышался голос пожилой женщины-мудреца.

– Хорошо, дорогой. С этим ты достаточно поработал. Посмотрим, как тебе эта замечательная книга. Видел когда-нибудь такие символы и слова?

Сара со вздохом направилась в Детскую комнату.

Незнакомец сидел возле инвалидного кресла Арианы, окруженный множеством томов с яркими рисунками и простыми текстами, набранными крупным, легко различимым шрифтом. Хотя лицо его было измождено, смуглый мужчина с готовностью взял еще одну книгу и провел пальцами по точкам, черточкам и кружкам учебника Галдва – букваря, предназначенного для самых молодых урских средних. Сара не удивилась, видя, как он поджал губы и прищелкнул языком, старательно изучая строчки. Он явно узнавал эти символы, но смысл фраз не понимал.

То же самое было с книгами на Галшесть, англике и Гал-семь. Сердце Сары разрывалось, когда она видела, как раздражение Незнакомца переходит в пытку. Наверно, только сейчас раненый начинал осознавать, что у него отнято. Что он навсегда утратил.

С другой стороны, Ариана Фу казалась очень довольной. Она улыбнулась Саре.

– Это не деревенщина из захолустья, – сказала пожилая женщина. – Образованный человек, знакомый со всеми языками, которые обычно используют Шесть. Если бы у нас было время, нужно было бы отвести его в Лингвистическое крыло и испробовать некоторые забытые диалекты! Решительным тестом был бы Галактический двенадцать. На Джиджо сегодня его знают только трое ученых.

– Но какой смысл? – спросила Сара. – Вы доказали свое предположение. Не оставить ли его в покое?

– Через минуту, дорогая. Одна-две книги, и закончим. Самое интересное я оставила напоследок.

Два библиотечных работника нервно наблюдали, как Ариана роется в груде книг рядом с креслом. Некоторые из этих книг бесценны. В их переплет вделаны кольца: обычно книги держат прикованными к