Ближе к вечеру 24 декабря они отправились на Рождественский ужин.
* * *
Дом был велик, не по меркам Хогвартса, конечно, но гораздо больше того, в котором вы могли бы жить, будь ваш отец выдающимся учёным, проживающим в Оксфорде. Два кирпичных этажа, подкрашенные лучами заходящего солнца. Над окнами первого этажа высились окна второго, и одно из них, огромное, видимо, принадлежало не менее огромной гостиной…
Гарри сделал глубокий вдох и позвонил в дверь.
Изнутри донеслось:
— Милый, можешь открыть?
Послышались медленно приближающиеся шаги.
А затем дверь распахнулась, явив добродушного человека с пухлыми румяными щеками и залысинами на голове, одетого в голубую рубашку, которая была ему немного тесновата.
— Доктор Грейнджер? — энергично спросил отец, прежде чем Гарри успел открыть рот. — Я Майкл, а это Петуния и наш сын Гарри. Еда в волшебном сундуке, — папа неопределённо махнул рукой за спину, правда, в не совсем верном направлении.
— Да, заходите, пожалуйста, — сказал Лео Грейнджер. Он шагнул вперёд, взял из протянутых рук профессора бутылку вина, сказав «спасибо», а затем отступил и махнул рукой в сторону гостиной: — Располагайтесь. Да, и, — он повернул голову к Гарри, — все игрушки на нижнем этаже. Думаю, Герми тоже скоро спустится. Вон там, первая дверь направо.
И Лео указал в сторону коридора.
Гарри пару секунд мерил его взглядом, прекрасно осознавая, что загораживает родителям проход, а затем, широко раскрыв глаза, отозвался высоким радостным голосом:
— Игрушки? Обожаю игрушки!
Мать за спиной шумно вздохнула. Гарри прошёл в дом, сдерживаясь, чтобы топать не слишком громко.
Гостиная действительно оказалась огромной. С широкого сводчатого потолка свисала гигантская люстра, а праздничная ель была так велика, что с ней, должно быть, до смерти намучились, прежде чем сумели пронести в дверь. Нижние ветви были тщательно и вдумчиво украшены аккуратными лентами красных, зелёных и золотых тонов в бронзовых и голубых блёстках. А там, куда уже мог дотянуться только взрослый, были небрежно и наугад развешаны гирлянды и мишура. Коридор простирался вплоть до кухонных шкафов, а деревянная лестница с полированными металлическими перилами вела на второй этаж.
— Обалдеть! — воскликнул Гарри. — Какой огромный дом! Надеюсь, я здесь не заблужусь!
* * *
Доктор Роберта Грейнджер с каждой минутой нервничала всё больше. Приближалось время ужина. Их собственный вклад в общее празднество, индейка и жаркое, постепенно поджаривался в духовке; остальные блюда договорились привезти гости: семья Верресов с приёмным сыном по имени Гарри, который в волшебном мире был известен как Мальчик-Который-Выжил. И который был также единственным мальчиком, которого Гермиона когда-либо назвала «милым» и на которого вообще обратила внимание.
Верресы же говорили, что Гермиона — единственный сверстник Гарри, чьё существование их сын хоть как- то признал.
И, возможно, это и было несколько преждевременно, но обе пары втайне подозревали, что свадебные колокола уже не за горами.
Поэтому Рождество они проведут как обычно, с семьёй её мужа, но канун Рождества было решено отметить с родителями потенциального мужа их дочери.
Роберта как раз поливала индейку жиром, когда раздался звонок в дверь. Она крикнула:
— Милый, можешь открыть?
Раздался короткий стон кресла и его обитателя, затем тяжёлые шаги мужа и звук открывающейся двери.
