явь. Здесь не было защитных поручней, которые выстраивал его бодрствующий разум, не было строго выверенных правил и ограничителей. В этом мире теней его мозг проснулся достаточно, чтобы думать, но что-то другое было слишком сонным, чтобы действовать. Мысли бежали свободно и вольно, не ограниченные его Я-концепцией и представлениями его бодрствующего Я о том, о чём запрещено думать. Его Я-концепция спала, и видения, сотворённые мозгом, получили свободу. И новый худший кошмар Гарри повторялся снова и снова:
Ярость в нём росла одновременно с отвращением к себе, ужасная огненная ярость / ледяная ненависть — на мир, который так поступил с ней / к себе. И в своём полупроснувшемся состоянии Гарри придумывал пути бегства, придумывал способы выйти из этой моральный дилеммы. Он воображал, что парит высоко над треугольником ужаса под названием Азкабан и шепчет заклинание, непохожее ни на какие звуки, когда-либо звучавшие на Земле. Его шёпот разносится в небе, его слышат даже на другой стороне планеты - и вот серебряная вспышка огня патронуса как ядерный взрыв моментально разрывает в клочья всех дементоров, в мгновение ока сносит металлические стены Азкабана, обрушивает длинные коридоры вместе со всеми тусклыми оранжевыми светильниками. Мгновением позже мозг вспоминал, что внутри есть люди, и переписывал полусон-полуфантазию, и теперь все узники смеются и стаями разлетаются от горящих развалин Азкабана, а серебряный свет прямо в полёте возвращает плоть их конечностям. И Гарри ещё сильнее заплакал в подушку, потому что он не мог это сделать, потому что он не был Богом…
Он поклялся своей жизнью, магией и искусством рационалиста, он поклялся всем, что для него свято и всеми своими счастливыми воспоминаниями, он дал эту клятву, поэтому теперь он должен что-нибудь сделать,
Возможно, это бессмысленно.
Возможно, пытаться следовать правилам — бессмысленно.
Возможно, он однажды просто сожжёт Азкабан.
И вообще-то он поклялся это сделать, поэтому теперь он должен так поступить.
Он сделает всё, чтобы избавиться от Азкабана. Всё. Если это означает править Британией, прекрасно, если это означает найти заклинание, которое шёпотом слетев с его губ разнесётся эхом по всему небу… Какая разница. Важнее всего — уничтожить Азкабан.
Это определяло его сторону, это определяло, кто он есть, а значит, всё было решено.
Если бы он бодрствовал, его разум потребовал бы больше деталей, прежде чем принять этот ответ, но в полусонном состоянии этого оказалось достаточным, чтобы его усталый разум опять погрузился в настоящий сон и увидел следующий кошмар.
* * *
Она проснулась, задыхаясь от ужаса. Ей не хватало воздуха, её лёгкие, казалось, перестали работать. Она проснулась с беззвучным криком на губах, но слов не было, она не могла произнести ни слова, потому что не понимала, что она увидела.
— Который час? — прошептала она.
Её золотой будильник, украшенный драгоценными камнями — красивый, волшебный, дорогой будильник, который подарил ей директор, когда её приняли на работу в Хогвартс, — прошептал:
— Около двух часов ночи. Спи дальше.
Её постель промокла от пота, пижама промокла от пота. Она взяла палочку, лежавшую рядом с подушкой, убрала пот и попыталась уснуть снова. Она попыталась уснуть снова, и в конце концов ей это удалось.
Сибилла Трелони снова спала.
* * *
