пощады не будет. В милицию сдам сразу или вон Олегу с Витьком — позабавиться. Ты чего улыбаешься? Я не шучу.
Александр коротко рассмеялся. До чего же нелепое положение.
— А вы не могли бы уточнить, что я здесь могу украсть?
— Прыткий какой. Так я тебе и рассказал… Ты лучше держи руки на замке, а язык на привязи, и тогда, может, сработаемся.
Яна постоянно чувствовала неловкость из-за грубой прямоты отца. Сколько раз она просила: будь с ним помягче. Он не такой, как другие.
Раиса Петровна решила вмешаться в разговор. Она попросила Александра не обращать внимания на прямолинейность мужа, а его, в свою очередь, прекратить разговор. Но не тут-то было.
— Пусть сперва пообещает, что не будет у меня красть, — упрямо повторил Сергей Максимович, — сыт по горло всякими работниками. Придут, два дня поработают, продукты или, ещё хуже, выручку утащат, а потом иди разбирайся. А у этого даже документов нет. Где мне его искать потом?
— Не могу дать такого слова, — ответил Александр совершенно серьёзным тоном, чем совершенно обескуражил присутствующих. Они явно не ожидали от него таких слов. Больше всего расстроилась Яна.
— Я же говорил, — Сергей Максимович торжествовал, — уже глаз положил. А ведь ещё работать не начал. Давай признавайся, что хотел украсть?
— Если только… — Александр сделал паузу все вытянули шеи, неимоверно напрягая слух.
— Яну!
— Бери, Санёк. Даром отдам в вечное пользование!
Весёлый голос принадлежал Олегу. Он улыбался, хотя под глазом красовался здоровенный синяк и губа была разбита. Как ни в чем не бывало он сел за стол и быстро наложил в свою тарелку макарон с тушёнкой.
— Я тебе дам в вечное пользование, — отец пригрозил сыну кулаком, в то время как Яна сидела вся пунцовая и не могла поднять глаз на Александра, а её мать загадочно улыбалась.
«Шуток не понимают, — решил для себя Александр, — похоже, всё приняли всерьёз. Это не очень хорошо, но… пусть думают что хотят…»
— Яна выйдет за Зятчина, и точка! — Сергей Максимович стукнул кулаком по столу. — А этот нищий погремун…
— Пилигрим, — поправила его жена.
— Я так и сказал. Пусть обходится зарплатой и крышей над головой. И рта на Яну не раскрывает.
— Папа, — Яна встала из-за стола и вышла из кухни. Она поспешно поднялась по лестнице на второй этаж и сразу же прошла в свою комнату.
Олег посерьёзнел, что было весьма необычно для него.
— Никогда этого не будет, — отрезал он, не поднимая головы от тарелки.
— Ты, молокосос, мне указываешь, как жить? Да я тебя, — Сергей Максимович не на шутку разозлился, он отодвинул стул и собирался подойти к Олегу, но тот быстро слетел со стула и отбежал в сторону, поближе к двери, и оттуда уже крикнул отцу:
— Тебе мало, что они кафе хотят у тебя отнять, жить не дают, так ты ещё хочешь Яну им отдать? Попробуй только, я Мишку Зятчина собственными руками придушу.
— Я тебя придушу! — закричал было Сергей Максимович, но Олега как ветром сдуло.
Увидев, что сын убежал, он тоже развернулся и вышел из кухни.
Александр остался наедине с Раисой Петровной.
Она, видимо, чувствовала себя неудобно, так как избегала смотреть ему в глаза. Скандал в семье, перед незнакомым человеком.
Александр вытер губы салфеткой и, положив её в свою тарелку, поднялся с места. Он подошёл к Раисе Петровне. Положив свою руку на её руку, как мог мягко сказал:
— Всё обойдётся. Не переживайте. И спасибо за ужин!
Когда Александр ушёл, Раиса Петровна долго смотрела ему вслед, а потом, вздохнув, поднялась в комнату дочери. Яну она застала лежащей на кровати. Она лежала на спине и с отрешенным видом смотрела на люстру в центре потолка. Раиса Петровна села на кровать рядом с дочерью. Её рука мягко опустилась на голову дочери.
— Не обращай внимания на отца. Всё равно будет по-твоему, — тихо прошептала Раиса Петровна, — ты же знаешь, он позлится, поговорит, да потом сам о сказанном пожалеет.
Яна даже виду не подавала, что слышит мать.
— Хватит об отце. Ты мне лучше скажи, Яна, где ты нашла этого Александра?
Яна мгновенно встрепенулась и повернулась к матери.
— Я же говорила. В поезде познакомилась. А что?
— Странный он какой-то, необычный. Ты заметила, как он ел?
— Нет. А что особенного было-то? — удивилась Яна.
— Ты видела, как он накладывал макароны? Выбирал чуть ли не по одной штуке. Хлеб брал вилкой. Съест макаронку и тут же салфеткой губы вытирает. Вилку как-то странно держал, не как все люди. Прямо аристократ какой-то. Я даже есть перестала. Не по себе стало, что с ним за одним столом сижу, — призналась дочери Раиса Петровна.
— Мама, ну что ты, в самом деле, — Яна весело рассмеялась, — сейчас в любом интернате преподают предмет, который называется «Правила этикета». Детей учат манерам. Видно и его научили там.
— Ой ли? — Раиса Петровна с сомнением покачала головой. — Хотя, наверное, ты права.
— Конечно, права. Где ещё он мог научиться?
— Ладно, время позднее, — Раиса Петровна встала с постели Яны, — а мне ещё убраться надо на кухне.
— Иди спать, мама, я сама уберусь на кухне, — Яна хотела встать, но Раиса Петровна её остановила.
— Сегодня отдыхай. Ты с дороги. Ну а завтра видно будет.
Когда за матерью захлопнулась дверь, Яна встала с постели и подошла к окну. В её комнате было темно, поэтому она хорошо видела ярко освещённое окно флигеля, которое находилось прямо напротив её окна. И то, что окно флигеля находилось на более низком уровне, улучшало обзор для Яны. Она ясно различила Александра, лежавшего в одежде на кровати. Только она успела на него посмотреть, как увидела брата, который направлялся к флигелю с матрасом в руках.
Александр не смог сдержать улыбку, когда увидел Олега с матрасом.
— Я к тебе, Санёк, не против?
— Проходи, брат по несчастью!
Олег быстро расстелил матрас на полу, рядом с кроватью, на которой лежал Александр. Разделся и в одних трусах растянулся на нём, подложив руки под голову.
— Тебя тоже выперли из дома?
Александр приподнялся на локте и сверху вниз посмотрел на Олега. Тот лежал с безмятежным видом и, скосив глаза, смотрел на него.
— Тебя же вроде не выгоняли!
— Да, буду я дома ночевать, как же, — лениво отозвался Олег, — отец покоя не даст.
Александр кашлянул.
— Это, конечно, не моё дело, Олег… — он замолк, а чуть позже осторожно продолжил: — Мне показалось, что ты невзлюбил этого Зятчина.
— А кто его любит? — отозвался Олег, не скрывая презрения в голосе. — Даже те, что постоянно ошиваются с ним, — за глаза ругают, чем ни попадя. Урод этот Мишка и больше никто. Янка с ним дружила, а потом как поняла, какой он, — перестала встречаться. Так он, сволочь, ей проходу не даёт. Парней, которые с Янкой разговаривают, — избивает. Всем объявил, гад, что Янка его девушка и если кто попробует с ней встречаться — шею ему свернёт. У, морда кабанья…
— И что, весь город его слушается? — Александр смотрел с недоверием на Олега.
— Боятся все, — ответил Олег, — никому не хочется лишний раз на рожон лезть. Отец у Мишки — мэр
