степени сенсацией. Причин задерживаться больше не было, поэтому все быстро разошлись по своим рабочим местам готовить материалы.
В это самое время Джонатана Парка вели в комнату дознания. Священник по-прежнему был одет в модный изысканный костюм. Но одно обстоятельство бросалось в глаза: одежда была перепачкана кровью. Все это, конечно, не могло не вызвать неодобрительных взглядов двух полицейских, которые ожидали его в кабинете. Всем своим видом они выражали крайнее презрение Джонатану Парку. Один был чуть старше среднего возраста и производил впечатление серьёзного человека. Другой совсем молодой. Смуглый, с правильными чертами лица и нагловатой ухмылкой на губах. Внешне Джонатан Парк был слегка бледен, но совершенно спокоен. Он безропотно сел на стул, указанный ему полицейским, и положил руки на стол, стоявший перед ним. С другой стороны стола стояло три стула. Полицейские заняли два и приняли то же положение, что и священник. При этом они не спускали испытывающего взгляда с него. Один из копов указал на камеру под потолком и сообщил Джонатану Парку, что разговор будет полностью записываться. В ответ Парк лишь кивнул головой.
В комнату вошла женщина средних лет в строгом костюме. Она подошла к столу и заняла третий свободный стул. Все трое несколько минут смотрели на Парка, глаза которого были опущены и выражали полное безразличие к происходящему. Затем один из полицейских, он был самый старший из них начал разговор:
— Я детектив Хейс. Рядом со мной сидят детектив Савьера и доктор Каудис. Доктор — психиатр. Она будет присутствовать при нашем разговоре, если вы, конечно, не против.
Джонатан Парк молча кивнул, давая согласие.
— Итак, мистер Парк, — начал было детектив Хейс, но, увидев, что священник поморщился, поправился. — Я хотел сказать отец Джонатан, при этом он бросил на священника неприязненный взгляд и, не сдержавшись, добавил:
— Хотя трудно называть вас так, когда видишь в подобной одежде.
Видя, что священник молчит, детектив, переглянувшись с коллегой, продолжил разговор тем же вежливым голосом:
— Вы отказались от адвоката, но, тем не менее, вы можете изменить решение.
— Нет! — последовал короткий ответ Парка.
— Вы также не воспользовались правом позвонить. Возможно, прежде чем начать разговор, вы хотите позвонить кому-нибудь из близких, родных… друзей.
— С вашего разрешения, я воспользуюсь этим после разговора, — сказал Парк после некоторого молчания.
— Как хотите, — у детектива опять появилась довольная улыбка на губах, но она тут же исчезла. Он продолжил допрос уже более жёстким голосом:
— Для начала у нас вот какой вопрос к вам…
— Это был я! — Парк произнёс эти слова негромко и не глядя на полицейского.
— Вы признаётесь в убийстве? — уточнил детектив Хейс.
— Нет. Я отвечаю на ваш вопрос — равнодушно уточнил священник.
— Какой вопрос? — все трое удивлённо переглянулись, а потом также посмотрели на Парка, который, наконец, поднял голову и посмотрел на Хейса совершенно спокойным взглядом.
— Я напал перед убийством на девушку и пожилого человека!
Брови Хейса удивлённо взметнулись вверх. Он ответил утвердительным кивком на вопросительный кивок второго детектива. В глазах доктора начал появляться неподдельный интерес к разговору.
— Вы умны, отец Джонатан. Несомненно, умны. Но скажите, как вы догадались, что я задам именно этот вопрос? Впрочем, это не важно, — Хейс сделал безразличный жест рукой. — Важно, что вы признались. Итак, перед самым убийством вы совершили два нападения. Что вы делали потом?
— Отправился к Мандрыге!
— Зачем? У вас была назначена встреча? Он ждал вас?
— Нет!
— Нет? Тогда по какой причине вы отправились к нему домой? — продолжал допытываться Хейс.
Парк снова уставился на свои руки, но голос звучал по-прежнему ровно.
— Я могу объяснить «зачем». Но вы не поймёте.
— Он нас что, за болванов принимает? — раздался раздражённый голос Савьера. Он заметно покраснел от злости и сдерживаемого возмущения. И, напрямую обращаясь к Парку, потребовал, — слышишь ты, рассказывай всё, как было. Рассказывай, как резал, как битой головы проламывал.
— Успокойся, — остановил напарника Хейс.
— А чего он тут прикидывается!.. — по-прежнему зло ответил Савьера и добавил: убил всю семью и.
— Это был Айзек!
— Восьмую жертву звали Айзек? — уточнил Хейс. Парк кивнул.
— Айзек был моим другом детства. Мы дружили почти 50 лет.
— Как же он оказался на месте преступления?
— Вошёл следом за мной!
— Так он ещё своего друга ухлопал! — подал голос Савьера. Вот скотина!
Доктор Каудис, бросив предварительно осуждающий взгляд на Савьера, попросила его выйти.
— Ещё чего! — возмутился Савьера.
— Вы предпочитаете, чтобы я адресовала свою просьбу вашему начальству? — в голосе женщины прозвучала едва слышная угроза.
С минуту после этих слов Савьера колебался, а потом всё же вышел из комнаты. После его ухода доктор Каудис мягко обратилась к Парку:
— Простите его. У него недавно.
— Брата застрелили бандиты, — закончил за неё Парк.
— Откуда вы знаете? — вырвалось одновременно у обоих. Они не сводили удивлённого взгляда с подозреваемого. Но Парк даже головы не поднял. Тихим, спокойным голосом он продолжал:
— Не важно. Я многое знаю. Многое могу рассказать, но вы не те люди, которые могут понять и принять мои слова. Для вас важно знать лишь одно — я непричастен к смерти безвинных страдальцев!
— Если не вы убили, так кто же? — фыркнул Хейс, стараясь при этом разглядеть выражение лица Парка. Но у него ничего не получилось.
В ответ последовало молчание Парка, а затем послышались слова:
— Я сказал вам всё, что считал нужным сказать. Больше вы ничего от меня не услышите!
— Отец Джонатан, вы отдаёте себе отчёт в том, какое наказание вам грозит за преступление, в котором вас обвиняют?
Парк поднял спокойный взгляд на Хейса.
— Больше, чем вы думаете!
— Ну, если вам больше нечего сказать. — разочарованно протянул Хейс и развёл руками, как бы показывая, что в этом случае он и помочь обвиняемому не в состоянии.
Они с доктором Каудис поднялись с места. Парк последовал их примеру. В комнату вошли двое полицейских, чтобы препроводить Парка обратно в камеру.
— Могу я позвонить? — спросил Парк.
— Конечно! Это ваше право!
— Скажите, а не могли бы вы сделать звонок за меня… — чуть помолчав, спросил у Хейса Парк.
— Вы хотите, чтобы я позвонил за вас? — Хейс не мог скрыть удивления.
— Да. Хотел бы.
— Хорошо, — Хейс пожал плечами и, достав из кармана пиджака ручку и блокнот, приготовился записывать.
Парк продиктовал ему номер и назвал имя. Хейс аккуратно все записал и переспросил, как звать человека, которому он должен звонить.
— Джеймс Боуд, — повторил Парк.
— Прямо сейчас и позвоню, — пообещал Хейс.
