дать взамен.
— Разве нужно отплачивать за подарки? Которые принадлежат тебе еще и по праву?
— Останови свою щедрость, пока не поздно, мастер. Жизнь слишком дорогая цена за что бы то ни было.
— Иногда и она соразмерна, тем более что я отдаю тебе не ее, а лишь время.
Соусейсеки затихла, уткнувшись лицом в плечо, а ее слезы жгли свежие швы… и сердце. Глупая кукла, почему она с таким упорством отказывалась принять то, что я готов был отдать? Неужели ей казалось, что годы старости, болезней и воспоминаний о ней предпочтительнее более короткой, но настоящей жизни? Более того, и ею можно было бы пожертвовать — при необходимости выбирать. В конце концов, без Соу она была бы совсем тоскливой.
— И все же, почему ты решила сразиться с Суигинто сейчас?
— Я пыталась поступать так, как ты, мастер.
— Не понимаю. Разве я бросаюсь на более сильного врага, если есть другой путь?
— Нет, я не об этом. Я пыталась поверить.
— Вот как. Поверить в свои силы, чтобы получить их?
— В моем Н-поле нас было всего трое. Я думала, что наша вера сможет ослабить ее и мне удастся победить.
— Тогда я должен просить прощения за эту неудачу. У меня была только надежда на то, что ты сумеешь устоять, не более.
— Не извиняйся, мастер. Ты прав в своей оценке, да и сама я не верила до конца. Но скажи мне, как все-таки тебе удалось одним ударом ошеломить такого противника? Чем было твое «оружие последнего шанса»?
— Я… я показал ей черные глубины человеческой порочности. Отдал то, о чем хотел бы забыть сам.
— Наверное, мне еще много придется узнать о людях.
— Лучше бы тебе не пришлось этого делать. Тебе ли не знать, какими могут быть люди, садовница душ?
— Даже во снах они способны скрывать многое за непроницаемой пеленой метафор. Впрочем, я вижу, что тебе непросто говорить об этом. Забудем.
— Нет, чуть позже. Знаешь, мне сейчас жаль Суигинто, хоть она и получила по заслугам. Все-таки это было… грязным приемом. Ни одна из вас не заслуживает такого.
— Только не говори, что хочешь помочь ей.
— Не скажу, ведь ты и так поняла. Но не сейчас — слишком опасно.
— Я… я не буду тебя останавливать, мастер. Ты действительно удивителен.
— Ох, не стоит воспринимать это так. Может, я просто тряпка и не могу проявить нужную жесткость даже к врагу.
— Нет, не говори так. Жестоки только трусы, слабые сердцем, а ты, жалеющий врага, стал гораздо сильнее.
— Ну, ну, я вот даже сижу с трудом. Ты должна будешь помочь мне, Соу.
— Что я могу сделать, мастер?
— Ты же понимаешь, что подобный трюк теперь годится для любой из вас?
— Но ведь я даже не знаю, о чем ты.
— Неважно. Помоги мне забыть — навсегда.
— Ты уверен, мастер? Что бы это ни было — сегодня оно нам очень помогло!
— Абсолютно уверен. И… еще просьба… не смотри.
— Не хочешь, чтобы я приберегла этот прием? Ну так и быть, не буду.
— Просто покажи, как. Дальше я справлюсь сам.
Эксперименты с памятью все же пришлось отложить. Мы слишком устали, да и подлечится было просто необходимо. Красный растекся по ранам, пульсируя теплой болью в такт сердцу. Глаза закрывались, но сон упорно отказывался унести меня в свои чертоги. Я думал о том, что мне пришлось сделать, и о том, как все исправить.
Заслуживает ли такой противник жалости? Не совершаю ли я ошибку, собираясь помочь ей — да и нужна ли моя помощь? Но вдруг подобное со временем только придаст ей сил, которые она и без того черпала в ненависти?
Нет, стоило попробовать обратить ситуацию в свою пользу. Если она забудет случившееся, быть может, мир будет восстановлен? Ведь она не собиралась нападать первой…или собиралась?
Слишком много вопросов. И единственный ответ — нужно пробовать. В конце концов, мы не слишком рискуем, ведь у нас теперь есть повод верить в ее слабость. Пронесет, не впервой. И медлить не стоит — несколько часов для нас многого не изменят, а для нее это, наверное, схоже на несколько часов в аду. Но сможем ли?
— Соусейсеки.
— Что, мастер?
— Пойдем, попробуем помочь твоей сестренке.
— Как, сейчас? Ты же на ногах не стоишь! Да и что, собственно, ты собираешься делать?
— Встану, не в поход же идем. Нет времени ждать, пока все заживет.
— Почему это нет? Мы в безопасности, Суигинто, наверное, не скоро оправится от поражения…
— Боюсь, все на самом деле сложнее. Я должен забрать то, что показал ей, иначе… последствия непредсказуемы.
— Вижу, спорить бессмысленно. Ты уверен, что нас не ожидает еще один бой?
— Не полностью. Но вероятность невелика. К тому же, теперь вера на нашей стороне.
— Не думаю, что стоит так на нее полагаться. Все же подумай еще раз, действительно ли ты хочешь помочь такой… как Суигинто.
— Тогда, в начале, я показал тебе не все, что знал. Было еще кое-что.
— Вовремя вспомнил, мастер. И что же?
— История появления черных крыльев.
— Мне ли не знать ее?
— Розен не создавал ее такой, какой она стала сейчас. Хотя…если быть честным, он вообще не слишком тщательно с ней работал.
— Говори начистоту — бросил недоделанной.
— Но теперь-то доделал и признал, верно? Быть может, в ней есть часть Алисы, а?
— Вот уж не знаю, что, кроме Розы Мистики, там можно найти хорошего.
— Я готов поискать. Просто это же можно было сказать и обо мне.
— Ошибаешься. Ты никогда не был злобным, иначе преуспел бы в жизни. А она была — и есть.
— Пойдем, я расскажу кое-что по пути, — сказал я, стараясь подняться и не потревожить ран.
— Хорошо, будь по-твоему, мастер. Я слушаю, — Соусейсеки открывала проход в Н-поле.
— Когда я был маленьким и у меня болел зуб, я не мог вести себя, как обычно. Все вызывало раздражение и злобу, и я сжег бы мир, если бы это прекратило боль.
— Хочешь сказать, у Суигинто зубы болят?
— Хуже. Она постоянно мучает себя воспоминаниями. Ей кажется, что ее всегда пытались оскорбить или унизить — изначально. Даже Отец отвернулся от нее, оставил на полке, в забвении. Человеку, ведущему себя так, наши врачи сказали бы, что у него комплекс неполноценности.
— Это все правдоподобно, но что ты предлагаешь делать?
— Да ничего.
— А зачем идем в Н-поле?
— Ты там шляпу обронила.
— Мастер!
— Ну хорошо, хорошо. Я попрошу тебя помочь мне с серебром.
— Это может быть непросто. Я разбиралась в твоей памяти с помощью красного, но мы устроены иначе.
