протянувшаяся к ней слабая рука женщины — все это напомнило ей, что она попадет в ад, если солжет Маргарет Берне на ее смертном одре. Пусть простит ее Господь, она не сможет этого сделать.
— Мадди, дитя мое, подойди ко мне. Иди сюда, моя малышка, — задыхаясь, сказала Маргарет.
Глэдис почувствовала толчок в спину, и ноги ее пришли в движение: она не хотела, но шла. Опустившись на колени перед кроватью, она взяла в руки холодную вялую руку Маргарет и медленно поднесла ее к щеке.
— Здравствуй, мамочка, — прошептала она. — Вот я и дома.
Глава 7
Среди необозримых просторов бесплодной долины маячила одинокая неподвижная фигура человека. Надетые на нем штаны из оленьей кожи сливались с коричневой землей под ногами, бронзовая от загара кожа задубела от ветра и непогоды. Холодный северный ветер лохматил его рыжеватую бороду и время от времени приподнимал длинные пряди волос, падавшие на плечи. Больше никакого движения не наблюдалось. Издали казалось, что он сам является частью ландшафта, гармонично сливаясь с ним.
Однако он сам вовсе не чувствовал гармонии с суровой и враждебной природой. Напряженно прищурив глаза, он внимательно вглядывался в унылый пейзаж и был явно чем-то встревожен.
Прошло два года с тех пор, как экспедиция майора Джереми Боумена в составе двадцати пяти солдат и десяти специалистов отправилась из Краун-Пойнт, штат Нью-Йорк, чтобы исследовать территорию вдоль границы с Канадой. Они пересекли континент до Орегона и добрались до самых вершин гор. Они прошли сквозь девственные леса, где не ступала нога человека, форсировали не нанесенные на карту реки и, разбив лагерь, устраивались на ночлег на подстилке из сосновой хвои. Застыв в благоговении, они наблюдали за огромными стадами буйволов, пасшихся в долинах, которые не объехать и за три дня. Они видели, как передвигались стада оленей и лосей, им приходилось сталкиваться с волками и огромными медведями в два человеческих роста. Им встречались враждебно настроенные индейцы и недоверчивые канадские пограничники, причем некоторые из них были не прочь открыть стрельбу по экспедиции, и майору Боумену приходилось пускать в ход все свое дипломатическое искусство, чтобы избежать пограничного инцидента.
Они зимовали на самых далеких окраинах континента у индейцев из одного дружественно настроенного племени, которые были рады иметь дополнительных охотников и были буквально заворожены рисунками животных, полученными в подарок от одного из белых людей. Теперь экспедиция возвращалась домой, недосчитываясь всего пятерых: двое утонули, один умер от укуса змеи, и еще двое были слишком больны, чтобы идти, их пришлось оставить в Форт-Мануэле на реке Йеллоустон. По всем принятым нормам экспедиция была удачной. С каждой стоянки в Вашингтон отсылались карты, рисунки и записи, подробно описывающие все их приключения и находки. Последнюю партию документов майор Боумен носил сейчас в полевой сумке для отправки лично государственному секретарю. Их одиссея почти подошла к концу.
Был конец сентября, и никому не улыбалась мысль провести еще одну зиму вдали от дома. По общему мнению, они должны были добраться до Нью-Йорка и цивилизации задолго до того, как установится плохая погода. Но сейчас было не по сезону холодно, а с северо-запада наплывали низкие зловещие темные тучи. Майор Боумен пообещал, что в худшем случае они укроются в форту Томаса Джефферсона задолго до того, как повалит снег. Однако последние дни Уикс, армейский кашевар, непрерывно ворчал, что чувствует запах снега в воздухе, и все встревожились. Одно дело — перезимовать вместе с индейцами, и совсем другое — если непогода захватит их здесь, где некуда спрятаться.
Человек с рыжеватыми волосами наконец повернулся и медленно зашагал в сторону лагеря. Члены экспедиции удобно расположились вокруг шести разложенных костров, и хотя сам лагерь растянулся на целый акр, а то и больше, их было очень мало, и они казались беззащитными на окружавших их безлюдных просторах. Люди, кажется, и сами чувствовали это и были несколько подавлены. Сгрудившись вокруг костров, они чистили оружие, грели руки о металлические кружки с чаем, тревожно поглядывали на небо, но говорили мало. Они видели, как рыжеволосый человек возвратился в лагерь, но вопросов не задавали.
Он подошел к ближайшему костру, погрел над огнем руки, потом, взглянув на человека, находившегося справа от него, сказал:
— Свифт, я думаю, нам надо еще разок проверить начерченные тобой карты. Каким-то образом мы сбились с курса. Приток реки, вдоль которого мы идем, не приведет нас к форту Томаса Джефферсона.
Услышав его слова, некоторые подняли головы и насторожились, но Мерсер Свифт, картограф, к которому он обратился, лишь сердито взглянул на него поверх края кружки с горячим чаем.
— Откуда такая уверенность, Киттеридж? С каких это пор ты стал экспертом?
Эштон спокойно повторил:
— Мы сбились с курса. И если не остановимся и не проверим показатели секстанта, то даже я не сумею сказать вам, где мы находимся.
Его слова вызвали у сидящих вокруг костра взрывы смеха, а сердитое лицо Мерсера Свифта побагровело. Это была не первая его стычка с Эштоном Киттериджем: с самого начала было видно, что столкнулись два непреклонных характера. Противостояние усугублялось еще и тем, что им нередко приходилось дублировать работу друг друга. Свифт научился игнорировать то, что ему не нравилось, так как майор Боумен с самого начала дал понять, что Киттеридж находится под его особым покровительством и он не потерпит плохого обращения с ним. Но в конце утомительного холодного дня, когда их вот-вот может застигнуть в пути непогода, Свифт был не готов уступать, особенно в таком важном вопросе.
— Показатели секстанта. Блестящая идея, — фыркнул кто-то. — Уже три дня, как мы не видели ни солнца, ни звезд.
— Именно для этого и существуют карты, — холодно заявил Мерсер.
— Ваши карты ошибаются, — просто сказал Эштон. Сдержав себя, Мерсер Свифт не вскочил на ноги, а лишь еще крепче сжал пальцами кружку.
— При всем моем уважении, сэр, — с напряженной вежливой улыбкой сказал он, — ваше дело — рисовать цветочки и птичек, а не наносить на карту реки. — Раздавшиеся вокруг костра смешки подбодрили его. — Почему вы считаете, что лучше меня знаете, где мы сейчас находимся?
Эштон медленно обвел взглядом сидящих.
— Я помню, мы были здесь раньше. У меня есть рисунки именно этой части равнины, и я осматривал местность дальше по ходу движения. Если мы будем продолжать двигаться в этом направлении, то через три мили дойдем до непроходимых речных порогов и окажемся в ловушке на этом берегу Миссури — без лодок и провизии, которую мы намеревались получить в форту, потому что форт Томаса Джефферсона находится в стороне, противоположной той, куда мы движемся.
На мгновение наступила полная тишина: люди пытались сообразить, что с ними будет, если Эштон окажется прав.
— Он спятил, — сказал один из солдат, сплюнув на землю. — Здесь один участок этой Богом забытой земли как две капли воды похож на другой.
Мерсер Свифт вскочил на ноги, уже с трудом контролируя свой гнев.
— Я картограф этой экспедиции, — холодно заявил он. — Вы не смеете ставить под сомнение точность моей работы, опираясь исключительно на свою память!
— У меня тренированный глаз, — спокойно сказал в ответ Эштон. — Я никогда не забываю того, что однажды нарисовал. Сказать наверняка, куда приведет нас ручей, вдоль которого мы идем, я не могу, но уверяю вас, он не впадает в Миссури.
— Говори яснее! — раздраженно сказал Мерсер. — Что ты нам предлагаешь — вернуться назад?
— Именно так. И чем скорее, тем лучше.
Последовал взрыв негодования, на который и рассчитывал Мерсер. Он отступил на шаг, с удовольствием прислушиваясь, как возмущенные солдаты на чем свет стоит ругают Эштона.
— Он, видно, совсем лишился рассудка! Мы три дня назад ушли от Миссури…
— Снег вот-вот пойдет, и припасы у нас кончаются…
— С тех пор как мы покинули реку, нам даже куропатки не удалось подстрелить, а он хочет, чтобы мы продолжали идти по этой замерзшей пустыне…
Никто не заметил, как к костру подошел майор Боумен, который некоторое время молча стоял и слушал. Потом он заговорил, и звука его спокойного голоса было достаточно, чтобы все утихомирились.
— Покажи свои рисунки, Киттеридж, — сказал он.
