наиболее тошнотворного определения.
— Волнение Силы? — предложил я.
— Судя по твоему тону, это подразумевает сарказм, но поскольку я не знакома с…
— Ой, Мэй, заткнись же ты наконец! — воскликнула Джуни. Я удивленно оглянулся, так как успел забыть о ней. Ее волосы были в беспорядке, элегантная одежда порвана, но, по крайней мере, все части тела остались на месте. — Привет, Флогкаалик. Я испытала огромное облегчение, когда увидела, что твоя летающая тарелка садится. Проклюнулось ли уже маленькое семечко?
— Она быстро растет, спасибо, мадам Зайбэк. А как поживают ваши роботы?
— Великолепно. Полагаю, мы приближаемся к полному пониманию нейрофизиологии деформ…
Ворон многозначительно откашлялся. Все обернулись к нему. Он слетел с моего плеча и уселся на каменную колонну.
— Пожалуйста, отправляйтесь по домам. Августа Зай-бэка и его спутницу Лун Кату Сарит Сагару я попрошу остаться для короткой беседы. Я прослежу, чтобы вашим поврежденным судном занялись.
С ворчанием, демонстрацией оскорбленного достоинства, а также рукопожатием от Тоби, они отбыли. Мэйбиллин прихватила свою овощную возлюбленную. Птица полетела обратно к зданию Института, явно уверенная, что мы последуем за ней. Напуганные студенты и персонал, в том числе и Эмбер, быстро отпрянули от окон. Я же пошел в прямо противоположном направлении, к сломанной тарелке. А как бы вы поступили на моем месте? Лун шагала рядом, легонько качая головой, на ее губах блуждала снисходительная улыбка.
Агрегат не дымился, и не мерцал, и не испускал злобные зеленые радиоактивные лучи, по крайней мере, на первый взгляд. Его шасси было безнадежно испорчено, и он восседал на газоне, точно здоровенная дамская шляпа времен инаугурации Роберта Кеннеди, только жестяная и исцарапанная. Силовой кабель, опоясывавший верх кабины, пульсировал странным умирающим светом. Вход, прятавшийся под тремя витками испарителя, оказался широко распахнут. Я просунул голову внутрь, принюхался. Слабый запах навоза, который тетушка Тэнзи именовала «розовым дерьмом». Очень простая панель управления, что, по моему мнению, соответствовало продвинутым аппаратам — большинство вещей, наверное, контролировалось виртуально и силой мысли. Как бы я хотел оказаться здесь двенадцатилетним мальчишкой! Вздохнув, я вылез обратно под багровеющие небеса.
— Надо думать, тебе не удастся подарить мне такой на Рождество?
— Ну, учитывая, что ты спас жизнь и детишек принцессы Венерианской галактики, полагаю, они отдадут тебе один совершенно бесплатно.
Доброе Устройство, к своей чести, не пыталось поторопить нас и приготовило очаровательный столик с закусками, ждущий в той же маленькой совещательной комнате. Я передал Лун тарелку с сухариками и черной икрой, или какой-то другой черной блестящей субстанцией, а сам накинулся на сливочный сыр и кусочки лосося. Подрыв вражеских звездолетов отнимает много сил! Хотя и не так много, как можно было себе представить. Я ведь всего лишь сыграл роль портала для сил, а не их источника; очевидно, энергия пришла из какого-то глубокого родника или фонтана за пределами моих ограниченных возможностей.
— Мы говорили об этом Иггдрасиле, — напомнил я, держа в руке чашку ароматного кофе. — Разве это не из скандинавской мифологии? Ну там, Один, Локи, Тор и прочие? — я читал кучу книжек про них, особенно в детстве, когда сидел дома, потому что школьное руководство не позволяло мне осквернять их сакральную территорию своими джинсами. Толкиен, Герберт, скандинавская и греческая мифология — что может быть лучше для двенадцатилетнего паренька, оставшегося в одиночестве дома? Да, а еще потрепанные и изорванные творения Джорджа Адамски. Волшебные времена. Как давно это было!
— Это подходящая метафора, если вспомнить о вычислительных истоках уровней Тегмарка, — ответило мне Доброе Устройство. — В мифах бог Один и его братья убили своего прародителя Имира и из его тела сотворили миры, после чего создали мужчину и женщину из ясеня. Так появились первый мужчина Аск и первая женщина Эмбла. А из трупа Имира вырос космогонический ясень Иггдрасиль…
— Определенно являющийся фаллическим символом, — с улыбкой вставила Лун.
— … чьи корни уходили в царства богов, гигантов и древней тьмы.
— Ага, полагаю, это суперэго, эго и ид, — заметил я. — Фрейд был бы счастлив, — вообще-то я никогда не читал старого клоуна в оригинале, только вольное популярное изложение.
— Нуда, — согласилась Лун, — или утопическое будущее, техногенное настоящее и невежественное прошлое. Или спесивый рок Прометея, настоящая противоречивость и прошлая простота, необдуманно преданная забвению. Или любая другая троичная выборная структура, на твое усмотрение. Поосторожней с аналогиями, Август — там могут водиться драконы.
— Но это дерево Иггдрасиль представляет собой некую модель мультиленной, верно? Корни в основах математики и логики, ветви — в Т-уровнях, а мелкие веточки и сучки — в параллельных мирах?
— Весьма близко.
— И какое отношение все это имеет к моему брату Децию? Зайбэку, которого я до сих пор так и не увидел?
— Деций придерживается неортодоксального взгляда, — сказало Доброе Устройство. — Он утверждает, что метакосмос генерируется во входящей петле из единственного коллапсирующего пространственно-временного пузыря. И сейчас Деций наблюдает как раз за таким смыканием.
— Ты хочешь сказать, за черной дырой?
— Во вселенских масштабах. Все находящееся внутри того локального космоса под действием гравитации падает в сингулярность. И, по странному стечению квантово-гравитационных вычислений, это создает условия, идеально подходящие для труднодоступного — но возможного — творения вечного, богоподобного разума.
— Я думал, что черные дыры уничтожают все в момент своего появления.
— С одной стороны, так и есть, однако с другой, спадание целого космоса порождает множество обрезков пространства и времени, каждый из которых меньше и короче предыдущего, но не менее насыщенный. Такая математическая структура…
Я встал.
— Не утруждай себя. Все равно я смогу понять это только через десять лет упорной учебы. Сейчас же меня интересует, почему данное событие спровоцировало нападение подонков. Или их спровоцировало мое появление? Неважно. И что мы можем сделать для собственной защиты.
Постучавшись, Эмбер просунул голову в дверь:
— Ты уже сказало ему про Рагнарек?
— Почему бы тебе не войти и не присоединиться к нам, Эмбер? — ровно произнесло Доброе Устройство. Я возмущенно подумал, что мой братец наверняка подслушивал под дверью, а то и воспользовался какой-нибудь мудреной шпионской вещицей.
— Что ж, спасибо. Август, скандинавские скальды, судя по всему, удивительно много знали об энтропии. Согласно Эддам, в конце времен Вселенная остынет, покроется льдом. Солнце потускнеет, звезды упадут с неба. Что очень хорошо согласуется с большинством миров Т-уровня с высоким значением лямбды, по крайней мере, с теми, где есть солнца и человеческое измерение, — Эмбер прервался, встал в драматическую позу: — Но погоди! Это еще не все!
— Всем раздадут по бесплатному набору ножей для стейка?
Это его уязвило, но он не дал сбить себя с толку.
— Все отец заставит подняться из моря новые небеса и землю. Из Моря Дирака [36] — предвакуумной пустоты. И цикл начнется сначала, но, возможно, теперь это будет модифицированная, искупившая свои грехи модель. Звучит утешительно, не так ли? — Эмбер налил себе чашку кофе и уселся рядом с Лун, на мой взгляд — слишком близко. Я никак не мог решить, что происходит — искренний разговор или отчаянное запудривание мозгов Устройству и нам обоим.
— Ну что ж, это и правда впечатляет, и я счастлив, что ты поделился с нами, брат, однако вот, что я хочу знать: какого черта эти деформеры так отчаянно пытаются убить меня и тех, кто меня окружает? Или это уже паранойя? Иногда, мне кажется, что вы, ребята, считаете смерть и игру в прятки с трупами этаким веселеньким развлеченьицем. Лун, ведь именно это ты и сказала мне во время нашей первой встречи. Люди вроде меня и Тэнзи — всего лишь имущество, одноразовые фишки в каком-то гребаном Состязании миров, в котором вы с Мэйбиллин — Игроки с большой буквы! — я ненавидел себя за собственные слова, но мои
