— На счет «три», — прошептал ей на ухо Люк. — Раз, два, три…
Либ старалась изо всех сил, чувствуя, как напряглись мышцы Люка.
— Ну, давай, давай! — закричала Либ на болт, и он послушно повернулся. — Есть! — радостно воскликнула она. — Еще чуть-чуть — готово.
Люк невольно потянулся губами к ее лицу, но тут же остановил себя. Что, черт возьми, он делает? Ведь он совсем не знает эту девушку.
Но зато его тело знает. Оно считает, что Либ идеально подходит ему.
— Пожалуйста, не засни на мне. — Либ толкнула его плечом. — Давай, Люк, очнись.
Они снова взялись за ручку отвертки. Ее пальцы — тонкие, сильные, несмотря на жару, пот и масло, почему-то были холодными. Она так хорошо пахла.
— Готов?
Каким-то чудом Люку удалось кивнуть.
— На счет «три», — скомандовала Либ. — Раз, два, три!
От усилия у Люка задрожали руки, а от ее близости перехватило дыхание.
Неожиданно болт повернулся и замер.
Больше Люк вытерпеть не мог. Либ лежала рядом, ее красивые фиалковые глаза искрились весельем, ее губы казались такими мягкими…
Она потянулась к нему, и Люк, хотя и мог, не отвернулся.
Еще одна ошибка. Но какая! Ее губы действительно оказались необычайно мягкими, а рот сладким и прохладным. Она ответила на его поцелуй, он притянул ее к себе, насколько позволяли размеры машины, и… О Боже! Что он делает!
Люк отпрянул от нее, ударившись головой о дно машины.
Громко выругавшись, он вылез из-под автомобиля, подальше от Либ, подальше от соблазна. Она медленно выползла следом.
— С тобой все нормально? — поинтересовалась спокойно она.
Люк стряхнул с себя пыль и схватил с капота рубашку. Он даже не повернулся к ней и не предложил руку.
— Теперь ты можешь ехать дальше, — заметил он, когда она встала.
Либ скрестила руки.
— Ты что, собираешься меня так целовать, а потом притворяться, будто ничего не было?
Люк посмотрел ей в глаза:
— Да.
Либ испытала разочарование, смешанное со смущением. Наверное, желание в глазах Фултона ей только почудилось.
— Хорошо, — выдавила она, глубоко вздыхая и надеясь, что не сильно покраснела. — Большое спасибо за помощь.
Она стояла у своей спортивной машины — длинные, загорелые, стройные ноги, короткие джинсовые шорты с обтрепанными краями, мокрая от пота футболка, волосы растрепались, щека измазана в масле. Никогда в жизни он не желал женщины так сильно, и впервые за многие годы засомневался. Либ отвернулась и пошла в бакалейную лавку, оставив его стоять посреди дороги.
Глава 2
Странное чувство испытала Либ, подъезжая по Форест-роуд к ферме тетушки Харриет.
С шести лет она проводила здесь каждое лето, ходила пешком или ездила на ветхом тетушкином велосипеде — Харриет хоть и разрешала ей иногда покрутить баранку старенького пикапа, но за территорию фермы на нем выезжать не позволяла.
В тот год, когда Либ исполнилось шестнадцать, у тетушки случился удар, и последние восемь лет девушка навещала старушку по выходным в пансионе для престарелых неподалеку от Беллоуз-Фоллз.
Харриет плохо говорила, не могла ходить, но слышала прекрасно, и племянница часами просиживала возле нее, болтая о разных пустяках.
Они обе очень скучали по ферме, и, несмотря на невнятную речь, старушка ясно давала понять, что ее собственность ни в коем случае нельзя продавать, поэтому, дабы заплатить налоги и покрыть другие расходы, ферму сдали в аренду.
В прошлом году Харриет умерла, и Либ осталась единственной наследницей. И вот теперь, не задерживаясь нигде больше чем на девять-десять месяцев, Либ наконец решила вернуться к родному очагу.
День клонился к закату, когда машина Либ подъехала к старой ферме Харриет. Краска на доме облупилась, стекла на первом этаже были выбиты. Но все-таки это ее дом!
Дверь оказалась заперта. Адвокат Харриет Ричард Лоуэлл сообщил девушке, что ключи у соседа, в доме через дорогу.
Либ обернулась — единственный дом на несколько миль вокруг находился всего в пятидесяти ярдах. В нем некогда жила семья Фултон. Еще задолго до Войны за независимость они владели всеми землями к северу от Форест-роуд, а все земли к югу принадлежали семье Харлоу, к которой относились Харриет и Либ. Пару веков назад миссис Фултон и миссис Харлоу уговорили своих мужей построить дома так, чтобы из одного можно было докричаться до соседского.
Когда Либ подросла, ее любимым занятием стало, свесившись из окна спальни, часами наблюдать за Люком Фултоном, хлопотавшим по хозяйству во дворе своей фермы. По вечерам он работал в городе, продавая мороженое в ларьке «Молочная пчела».
Слабая улыбка тронула губы Либ. До сегодняшнего дня единственные слова, которые она когда-либо говорила Люку, были: «Мне, пожалуйста, шоколадное». А сегодня она провела с ним несколько часов и даже поцеловала.
Улыбка исчезла с лица девушки. Похоже, Люк потерял к ней интерес сразу же после поцелуя.
«Ничего, — утешала себя Либ. — Не в первый раз мужчины относятся ко мне с пренебрежением, но я не слишком-то из-за них переживала, справлюсь и на этот раз».
Либ перешла дорогу и, подойдя к старому дому Фултонов, постучала в дверь. «Интересно, кто теперь здесь живет? — Либ заглянула в окно. — Похоже, никого нет дома».
Либ присела на крыльцо. Боже, как тяжело! Она ехала без остановки почти всю ночь, лишь немного вздремнув на границе Вермонта. Ремонт глушителя лишил последних сил ее тело и душу.
Либ уронила голову на руки и закрыла глаза. Рано или поздно ее новые соседи должны прийти, а она будет ждать их здесь, чтобы забрать ключи.
Когда Люк Фултон выехал из города, на небе уже полыхал закат. Боже, ну и денек выдался! Вернувшись в магазин, он долго еще стоял у окна. Он видел, как Либ Джонс вышла из бакалейной лавки, положила бумажные пакеты с едой в машину и уехала. Глядя ей вслед, Люк испытывал смешанные чувства — разочарования и облегчения.
Неужели он действительно ждал, что она вернется, ждал, зная, что все равно никуда не смог бы с ней пойти? У него сейчас нет времени на флирты.
Он слишком много лет потратил впустую, слишком долго играл роль донжуана, и теперь хотел…
Да, он хотел? Долгое время его единственным желанием было вернуть землю. Он трудился до седьмого пота, часто ставя на карту все, что имел, и вот добился своего.
Теперь он богат — один из самых богатых людей в Стерлинге; владелец многих процветающих предприятий маленького городка; на его банковском счете лежит около девятисот тысяч долларов. В сентябре он выкупит земли, загладив свою вину перед памятью давно канувших в небытие именитых предков.
Да, ему это удалось.
«Почти удалось, — поправил себя Люк. — Еще одна сделка — и через два месяца я смогу выкупить
