— Соревнование с другими игроками вызывает азарт. Надо пройти по полю, сделав как можно меньше ударов, каждая команда по очереди делает один удар. Однако, если вы пропустили свой шар сквозь ворота, вы получаете право еще на один удар.
Летти свела брови, и он решил не усложнять дело и не пытаться объяснить, что означает «взять крокет» или что такое «крокировка», пока не потребуется. В их городке строго, если не сказать, подчеркнуто строго соблюдались правила игры.
— Хорошо, — сказала она. — Что дальше?
— Вы ударяете по шару плоским концом молотка. Позвольте посоветовать вам немного попрактиковаться? Обхватите рукоятку и помашите им, чтобы руки привыкли.
Она ухватилась за самый конец рукоятки, как за трость.
— Вот так?
— Не совсем. Двумя руками. — Эллиот взял в руки свой молоток.
Летти так сжала середину рукоятки своего молотка, словно собиралась свернуть шею цыпленку.
— Отойдите, я сейчас ударю.
Он послушно отошел, и она, отведя молоток назад, размахнулась. Молоток вырвался из ее рук, ударился о землю и покатился по лужайке. Летти поморщилась:
— Похоже, что-то не так?
— Не совсем так. Она тяжело вздохнула:
— Боюсь, я безнадежно тупа.
Он пристально посмотрел на нее. Вчера она так резво взбиралась по плющу, а сейчас заявляет, что у нее нет способностей к спорту? Эллиот отогнал подозрения. Он еще не получил ответа на телеграмму, отправленную им сегодня утром в Лондон. А пока разумнее было принимать эту женщину такой, как она есть.
А не является ли это удобным оправданием, с сомнением подумал он, стараясь не слишком откровенно глазеть на ее женственную фигуру. Красотка кокетливо приподняла брови. Она прекрасно понимала, какое впечатление производит на него. На него и на все остальное мужское население Литтл-Байдуэлла. Эта женщина привыкла к тому, что на нее смотрят с вожделением.
— Вы позволите взять вашу руку? — сказал Эллиот, протягивая ей свою. Она молча и доверчиво положила руку на его ладонь. — Вот, беретесь вот так. — Он положил ее пальцы чуть ниже конца рукоятки и согнул их. — А эту руку — вот так. — В его ладони умещались обе ее руки. Пальцы были тонкими, изящными, а кожа теплой и гладкой. — Хорошо. — Он убрал свою руку и отступил.
— Благодарю вас! Так намного удобнее, — сказала она, неловко ударяя по траве.
Эллиот нахмурился. Молоток она держала более или менее правильно, но положение тела было неверным.
— Вы недовольны, — мягко упрекнула его она. — Пожалуйста, не бойтесь обидеть меня, сэр Эллиот. Больше всего я не люблю некомпетентность. В чем дело?
— Ваш размах.
— Мой размах?
— Да. Он не уравновешен. Надо наклониться пониже, чтобы плечи стали осью вращения ваших рук… нет, нет, — сказал он, когда она, следуя его указаниям, неуклюже присела над шаром, как курица на насесте. — Попробуйте отойти от шара назад… пожалуйста.
Леди Агата сделала большой шаг и наклонилась почти под прямым углом. Плотно облегающая юбка натянулась на ее ягодицах. У него пересохло во рту.
Она выпрямилась. В ее позе, как и в движении ее бровей, он почувствовал раздражение. Но и что-то еще: она находила ситуацию забавной. Он мог бы поспорить на отцовскую библиотеку, что это было именно так.
— Ну, — недовольно проговорила Летти, — не можете ли вы мне показать, как это делается?
О да. Он мог. Это выглядело бы не совсем прилично, но у него создалось впечатление, что она это понимала и с вызовом смотрела на него. В юности он очень любил игры между мужчинами и женщинами. И неплохо играл в них.
— Ну?
— Прежде всего надо правильно встать.
— Понимаю.
— Придется встать ближе… Она спокойно улыбнулась ему:
— Повторяю, я женщина без предрассудков, сэр Эллиот. Уверяю вас, я не вижу ничего предосудительного в вашем приближении ко мне.
— Конечно, нет. Простите мою бестактность. Но ведь я простой деревенский житель, — скромно добавил он, получив в ответ ее острый оценивающий взгляд. — Пожалуйста, повернитесь.
Она повиновалась. Он встал позади нее и вытянул вперед руки, в ту же минуту поняв, что этого не следовало делать. Все его тело напряглось, а когда она шевельнулась, ее ягодицы коснулись его бедер. Эллиот почувствовал в паху боль. Стиснув зубы, он старался думать о чем-нибудь Другом — об игре, только об игре. Решительным движением он изменил положение ее рук. Но для этого ему пришлось прижаться к ней. Его дыхание смешалось с ее дыханием. Его плечи накрыли ее.
Он почти обнял, покрыл ее…
Эллиот Марч родился и вырос в сельской местности, и эти три простых слова вызвали в его воображении многочисленные образы самцов и самок, охваченных первобытным желанием, которое было сильнее всех других желаний. Он отчаянно пытался погасить вспыхнувшую страсть холодным самообладанием.
Но она… она разжигала его, пробуждала к жизни своими сияющими глазами, пухлыми улыбающимися губами, бедрами… Ему оставалось только надеяться, что ее юбки помогут скрыть, как действует на него ее близость.
Ему было стыдно, но он не мог удержаться и отказать себе в удовольствии воспользоваться ситуацией. Через минуту борьбы с собой мужчина уступил чувственному наслаждению: теплому цветочному аромату ее кожи, ощущению ее плеч, прижимающихся к его груди, ласкающему прикосновению прядей тициановских волос к его губам…
— Берегись! — крикнул кто-то.
Эллиот инстинктивно схватил свою даму, оттащил в сторону, и вовремя: крокетный шар пролетел прямо под ее ногами. Его первой мыслью было, что ему не хочется выпускать ее из рук. Он хотел и дальше прижимать ее к себе, еще крепче, еще ближе…
На одно короткое мгновение она замерла в его руках, затем, сердито сведя брови, стала вырываться. Он опомнился, проклиная свое скотское поведение, опустил ее на землю.
— Я должен попросить…
— Она хотела ударить меня! — с удивлением и гневом произнесла Летти. Она повернулась, сердито взмахнув юбками, и показала пальцем:
— Вы видели, сэр Эллиот. Она хотела ударить меня этим шаром!
Кэтрин стояла ярдах в двадцати от них, ее лицо выражало глубокое раскаяние.
Рядом с ней стоял Энтон с широко раскрытыми от изумления глазами.
— Я так сожалею, леди Агата! — поспешно подойдя к ним, сказала Кэтрин. — Я разучивала свой удар и, боюсь, давно не практиковалась. Надеюсь, вы понимаете.
Летти повернулась к Эллиоту:
— Неужели она и вправду думает, что мы поверим… — Слова замерли на ее губах.
Она смотрела на него со все возрастающим недоумением. Эллиот не понимал почему. Кэтрин же извинялась.
— Леди Агата? — неуверенно повторила она. — Вы прощаете меня?
Столичная гостья смерила сэра Эллиота уничтожающим взглядом, затем повернулась к Кэтрин:
— Конечно, моя дорогая.
Удивительно, но ее голос звучал вполне любезно. А Эллиот мог бы поклясться, что минуту назад она была готова обрушить на голову Кэтрин целый поток проклятий. Либо он ошибался, либо леди Агата Уайт была более опытной актрисой, чем он мог предположить.
