— Агата, пожалуйста, я не хотел…
— Нет! — воскликнула она. — Если вы джентльмен, каким вас, кажется, считают в Литтл-Байдуэлле, вы сейчас же уберете ваши руки!
Было заметно, что он поражен.
«Ах да, — с горечью подумала она, — он мог смеяться над бедной девушкой как хотел, но стоило покуситься на |его священную джентльменскую честь, как он испугался!»
Сэр Эллиот отстранил ее.
— Агата…
Это было уж слишком.
— Не называйте меня Агатой!
Он наклонил голову. Какие бы чувства этот человек сейчас ни испытывал, они были надежно скрыты под бесстрастной маской.
— Прошу простить меня, леди Агата, понимаю, что вы не имеете оснований верить мне, но даю слово, не в моих привычках навязывать свое… — он запнулся, что было единственным доказательством его раскаяния, — внимание женщинам, не желающим этого.
— О? — надменно спросила она. — Вы обычно навязываете свое внимание женщинам, желающим этого? Как благородно с вашей стороны.
Он покраснел, но упрямо продолжал:
— Думаю, я заслужил ваш гнев.
Нет, не заслужил. Ее нисколько не возмутило его «внимание». Ее возмутило, что он посмел иронизировать после того, как она так откровенно наслаждалась, принимая эти проклятые «знаки внимания». Но не могла же она сказать ему об этом!
— Пожалуйста, попытайтесь понять, — осторожно произнес он, — я…
Ее горящий негодованием взгляд заставил его смолкнуть, как будто ему вставили кляп.
— Если вы осмелитесь еще раз сказать мне, что вы простой деревенский житель, я… я… не знаю, что я сделаю, но это будет очень, очень страшно!
Он нахмурился, открыл рот, закрыл и, смерив ее взглядом, снова открыл:
— Извините, я медленно соображаю. Могу я уточнить, я извинился за то, что поцеловал вас, или за то, что поддразнивал вас?
— Поддразнивали? — повторила она. — Ха! Я бы сказала: глумились, сэр.
— Я отъявленный негодяй. Я бы никогда не стал дразнить вас, если бы… — Он не был похож на отъявленного негодяя. Эллиот выглядел восхитительно, с растрепавшимися волосами и готовыми улыбнуться губами — и ни капли смирения. Он немного напоминал хищника. Насытившегося.
Она чувствовала, что он высказался не до конца, и была готова поспорить на свое месячное жалованье… Если бы имела работу.
— Вы бы никогда не стали дразнить меня, если бы не что? — полюбопытствовала Летти.
Он наклонился и двумя пальцами взял ее за подбородок. Черт бы побрал ее тело, по нему тотчас пробежала дрожь. Эллиот лениво улыбнулся, но его взгляд пронзал ее.
— Если бы я мог удержаться.
— Удержаться от чего? — спросила она, проклиная свой прерывающийся голос.
— Чтобы не показать, что ваша искушенность — всего лишь притворство, — прошептал он. — Вы, леди Агата, выражаясь уличным жаргоном, который вы удивительно хорошо знаете, не такая уж бесшабашная.
— Матерь Божья! — вырвалось у Грейс Пул, которая высунулась из окна второго этажа, прижимая к глазам бинокль мистера Бигглсуорта.
— Дайте мне! — потребовала Мэри, дергая экономку за рукав. — Моя очередь!
— О Боже! — ломая руки, прошептала Эглантина. Сидевший у ее ног милый Ягненочек зевнул. — Не только неприлично, но и аморально подглядывать за ними.
— Мы не подглядываем, мэм, — объяснила Мэри. — Мы только проверяем, насколько удачен избранный нами метод.
Как мы узнаем, что делать дальше, если не будем иметь представления, как продвигается дело?
Ловким движением бедра Мэри оттолкнула Грейс Пул от окна, одновременно выхватив из ее рук бинокль. Грейс даже не запротестовала. Она, прижав руки к груди и пошатываясь, отошла от окна.
— У меня сердцебиение! — прошептала она.
— Они не ссорятся, нет? — спросила Эглантина. Мэри, казалось, не слышала ее. Стоя у окна и не отрывая глаз от бинокля, она без устали повторяла:
— Боже, Боже мой, Боже…
Эглантина растерянно думала, что же делать.
Гости были уже в доме и наслаждались ужином. Заметив отсутствие леди Агаты, Эглантина отправилась на ее поиски. Вместо нее в спальне на втором этаже она обнаружила своих своевольных слуг, которые подглядывали… или, лучше сказать, проверяли, насколько успешно осуществляется их план сватовства. Эглантина сама не могла понять, как оказалась участницей их заговора.
Несомненно, налицо был результат всех этих разговоров о свадьбе. Казалось, что все говорили только о невестах и счастливых браках. И никому не приходило в голову, как несчастливы будут те, кого покинет невеста. Что дитя, которое любили и обожали, чьи волосы заплетали в косы и чьи царапины бинтовали, что это дитя покинет родной дом и никогда не вернется…
Эглантина шмыгнула носом и почувствовала, как маленькая лапка настойчиво трогает ее юбку. Она посмотрела вниз. Ягненочек улыбался ей, смешно высунув розовый язычок. Он снова тронул ее за подол. А, он просился на руки. Она наклонилась и подняла песика. Тот благодарно лизнул ее в щеку. Эглантина улыбнулась, странно, но ее успокаивало ощущение его теплого пушистого тельца в ее руках.
Она передернула плечами, отгоняя грусть. Конечно, она согласилась помочь Грейс и Мэри свести сэра Эллиота с леди Агатой. Ей очень нравился Эллиот, всегда нравился.
В юности он был очаровательным повесой и сформировался в уважаемого, преданного своему делу мужчину. Иногда она думала, не слишком ли он добросовестен.
Временами из-за своей серьезности он выглядел таким беззащитным и одиноким…
Никакая женщина, кроме жизнерадостной леди Агаты, не могла бы рассеять его уныние. Ее богемные манеры наверняка пробудили бы жажду жизни в Эллиоте. Она не помнила, когда последний раз видела его таким увлеченным, с таким интересом участвующим во всем происходящем или смеющимся от всей души.
Любому было ясно, что Эллиот и леди Агата подходят друг другу. И они проявляли взаимный интерес друг к другу. Но как велик этот интерес? Она не должна была бояться. Эглантина решительно опустила Ягненочка на пол и протянула руку:
— Мэри, я хотела бы взглянуть.
Девушка тотчас же отступила от окна и отдала ей бинокль. Эглантина поднесла окуляры к глазам и через пару секунд обнаружила… О Боже!
Она никогда бы не поверила, что он способен на такое. Порядочный, любезный и безупречный Эллиот позволял себе невероятные вольности с леди Агатой!
Он целовал ее. Его голова не позволяла Эглантине видеть лицо леди Агаты — обняв одной рукой ее талию, он дугой выгнул спину женщины, а другой поддерживал ее голову.
Ее каштановые волосы распустились и касались травы, а сжатые в кулачки руки упирались ему в грудь, хотя, как ни странно, было непохоже, чтобы она сопротивлялась.
Затем, совершенно неожиданно, он поставил леди Агату на ноги. В эту минуту, казалось, леди опомнилась, поскольку начала колотить кулачками в грудь сэра Эллиота.
Надо отдать ему справедливость, Эллиот сразу же отпустил ее. Она выглядела разгневанной. Несколько раз покачнулась, а затем, гордо подняв подбородок, королевским жестом отпустила Эллиота и начала взбираться вверх по холму. Только она все время спотыкалась, шатаясь из стороны в сторону, словно не зная, в какую сторону идти. Это выглядело довольно странно, но, вероятно, объяснялось пережитым шоком.
Эглантина взглянула на Мэри и Грейс. Экономка все еще, прислонясь к стене, обмахивалась. Мэри,
