— Предпочла бы постоять.
— Тогда, будьте добры, не подождете ли, пока я провожу констебля. Я вернусь через несколько минут.
— Конечно.
Он закрыл за собой дверь, оставив ее в кабинете. Она прошла в кабинет, оглядываясь по сторонам. Это была комната, предназначенная для работы, обстановка ничего не говорила о ее хозяине — мебель неприглядная и не очень удобная, шкафы все разные и забитые бумагами. На столе были веером разложены письма.
Она мельком взглянула и с удивлением заметила несколько знакомых имен. Письма были от политических деятелей и лидеров тред-юнионов. Летти отступила, слегка сведя брови. Она и понятия не имела, что Эллиот пользуется известностью среди лондонской политической элиты. Но разве его отец не упоминал об этом?
Дверь распахнулась, и вошел Эллиот.
— Пожалуйста, присядьте.
Она покачала головой. Она не могла притворяться, что решила нанести ему светский визит. А он, разумеется, не мог сесть в ее присутствии.
— Как вам угодно. Кевин, пожалуйста, сходите к Шримптону и принесите нам чаю, — попросил сэр Эллиот клерка, прежде, чем обратиться к ней.
Он выглядел точно так же, как и в день их первой встречи. Крахмальная рубашка не могла быть белее и свежее. Серый шелковый галстук идеально завязан. Безупречным кроем темно-синего сюртука, обтягивавшего его широкие плечи, мог бы гордиться любой портной. Даже волосы были аккуратно причесаны.
Только выражение лица изменилось. Оно казалось холодным и выражало вежливый интерес и недоверие. Он даже не подошел к ней. Как будто Летти была клиенткой, а не женщиной, с которой он делил ложе.
— Вы желали меня видеть по какому-то поводу, леди Агата? — спросил он. По тону она почувствовала, как ему трудно сохранять спокойствие.
— Да. — Летти набрала в грудь воздуха. — Я не леди Агата Уайт.
Он сдвинул брови. Она ожидала взрыва негодования. Ничего не произошло.
— Мое имя — Летти Поттс, — заторопилась она, боясь, что, если остановится, то у нее не хватит мужества продолжать. — Я актриса, играю в музыкальных комедиях. — Она с трудом заставила себя взглянуть на него. Было невозможно прочесть мысли, скрывавшиеся за настороженным выражением его глаз. — По крайней мере, — сказала она, — этим я занималась большую часть времени.
Он пристально посмотрел на нее:
— А чем вы занимались вне сцены? Она сглотнула.
— Работала с Ником Спарклом. — На мгновение он выдал себя, невольно скрипнув зубами.
— Вашим женихом?
— Нет! — вырвалось у нее. — Я никогда… вы знаете, никогда… я бы никогда… — Единственное, что Летти не могла допустить, — это чтобы он считал ее способной на такое оскорбление. — Я никогда бы не легла с вами в постель, если бы была помолвлена с другим.
Мускул дернулся на его щеке.
— Летти…
— Пожалуйста, не перебивайте меня. — Она не могла позволить ему думать, что решила воспользоваться их отношениями, чтобы избавиться от прошлого. — Мы с Ником выманивали у людей деньги. Это было так просто. Я изображала даму, заманивала простаков в ловушку, подстроенную Ником. А затем Ник обирал их.
Она не могла выразиться яснее и не могла сделать сказанное менее неприглядным. Именно этого она и хотела.
— Понятно, — сказал Эллиот. — А что затевалось в Литтл-Байдуэлле?
— Ничего. Все произошло случайно.
Он отступил, словно она его ударила. Она слишком поздно поняла, как он мог истолковать ее слова. В отчаянии Летти вскрикнула.
— Мой приезд сюда был случайностью, — пояснила кона. — У Ника был план, он хотел провернуть одно дело, мошенничество. Я не хотела участвовать в этом, а когда я отказалась, он сделал так, чтобы меня не взяли туда, где я могла бы честно зарабатывать деньги. Когда я еще раз отказалась, он поджег дом, в котором я жила, рассчитывая, что у меня не останется другого выхода.
Слова лились потоком, сердце бешено колотилось. Летти сжала руки с такой силой, что онемели пальцы. Но она боялась остановиться. Она упорно смотрела в пол, потому что боялась, что, взглянув на Эллиота, утратит всю свою смелость.
— И я сбежала. На вокзал. Только у меня не было денег на проезд, и я не могла купить билет, а тут появилась эта леди, с ней был француз, и он уговорил ее уехать с ним, выйти за него замуж, и она, уходя, обронила билет, а я… — Она подняла глаза. — Я просто воспользовалась удобным случаем.
Он с непроницаемым выражением лица пристально смотна нее.
— Я не собиралась выдавать себя за нее, — откровенно вризналась Летти. — Это не приходило мне в голову, пока я не вышла из вагона, а все эти люди смотрели на меня так, как будто Бог прислал им меня в ответ на их молитвы. И даже тогда я ничего бы не сделала, если бы кто-то не сказал, что вещи прибыли и дожидаются хозяйку. Вы понимаете, у меня ведь ничего не было. Все вещи сгорели. Это и решило дело, потому что я нехорошая.
— Почему вы ничего не сказали?
— В тот день в карете я пыталась предупредить вас, чтобы вы не доверяли мне. Но клянусь, я не хотела причинить кому-то вред, может быть, за исключением леди Агаты. Но ей ее багаж был не нужен. Он нужен был мне.
Вот так. Рассказ, который она готовила по дороге сюда, был почти закончен.
— Так я попала в Холлиз. Только все оказалось не так просто, как я предполагала… Там была Анжела с ее проблемами с этим дрянным мальчишкой, и Эглантина, чье сердце разрывалось от разлуки со своей крошкой, еще до того как птичка вылетит из гнезда, и Энтон, обеспокоенный тем, что они недостаточно хороши для Шеффилдов, и… — «И вы». Выдохнув Летти продолжала:
— Я знала Кэбота еще с тех пор, когда мои родные участвовали в представлениях в варьете. Не успела я опомниться, как он убедил меня, что я могу справиться с этими свадебными делами и никто не пострадает. Но Ник нашел меня… — Закончив, Летти закрыла глаза, все-таки она была не такой уж храброй.
— Никто не пострадает, — услышала она его слова, произнесенные странным тоном.
Она открыла глаза. Лицо Эллиота застыло, но в глазах была боль, которую он не сумел скрыть. Этого Летти не могла вынести. Она подошла к Эллиоту, собираясь коснуться его, но он схватил ее за плечи, ему стоило большого усилия, чтобы не встряхнуть ее.
— Ты подумала, что я сказал, что люблю тебя, для того, чтобы затащить в свою постель? — требовательно спросил он.
— Нет, — горячо запротестовала она. — Нет!
— Как ты могла подумать, что никто не пострадает, когда позволила мне полюбить тебя, позволила мне… Как ты смела подумать, что от этого не страдают?
Ее лицо побледнело; пораженная, она смотрела на него. Он выдержал столько, сколько смог он не был так силен, как бы ему хотелось. С того момента, как Летти вошла в комнату и стало ясно, что она пришла, чтобы объясниться, он растерялся, утратил ясность мыслей. Сначала его охватило сомнение, затем он стал осторожен. Наконец, он увидел, что ее страдания так же искренни, как и ее раскаяние. И то, что она не сделала ни малейшей попытки обелить себя, вызвать его сочувствие или хотя бы снисходительность, заставило его снова влюбиться в нее.
Она не была леди Агатой Уайт. Его это не волновало. Она была храброй и отважно старалась исправить последствия своего поступка. Легко быть честным, когда честность вознаграждается, и совсем не просто, когда за нее грозит наказание. А она была здесь и объявляла о своей виновности. Она не просила прощения, он понял это. Она хотела искупления.
