Он с ней познакомился, когда сильно напился как-то вечером в Сан-Франциско. Она после работы с какими-то сослуживицами отправилась в бар. Она не любила пить, поскольку типично по-японски быстро напивалась, а кроме того, ей не нравилось, как алкоголь плещется в ее теле. У нее от этого кружилась голова.
Поэтому в бары она ходила нечасто.
В тот вечер она закончила работу и устала, но две сослуживицы уговорили ее пойти с ними в бар неподалеку, где тусуется молодежь.
Развернувшись на барном табурете, очень пьяный – не чуждое ему состояние, – и увидев, как она сидит в своей белой форме, он и знать не знал, что спустя два года сядет на пол в окружении бумажных клочков про сомбреро, упавшее с неба, и глаза его станут извергать слезы, будто горный ручей по весне, и пойти ему навсегда будет некуда, и жизнь его устанет им дышать.
Пригород
Юкико перекатилась на бок.
Вот так обыкновенно, вот так просто.
Тело ее в движении было крошечным.
И волосы последовали за ней – им снилась она, она движется.
Кошка, ее кошка, спавшая с нею, проснулась от движения и поглядела, как Юкико медленно ворочается в постели. Когда она замерла, кошка вновь уснула.
Черная кошка – наверное, пригород ее волос.
Оригами
Он подобрал кучу бумажных клочков про сомбреро и высыпал в пустую корзину для бумаг, темную и совершенно бездонную, но белые бумажные клочки чудесным образом нашли дно и улеглись, слабо сияя в вышину, словно оригами наоборот, упокоенное в бездне.
Он не знал, что она спит одна.
Девушка
Должен же быть выход.
Потом он сообразил, что делать. Он позвонил по телефону девушке. Она сняла трубку и обрадовалась, что это он.
– Хорошо, что позвонил, – сказала она. – Может, зайдешь, выпьешь со мной на сон грядущий? Я бы хотела с тобой увидеться.
Она жила всего в четырех кварталах.
В голосе ее звенела романтика.
Годами они то и дело оказывались нечаянными любовниками, и в постели она была весьма хороша. Прочла все его книги и была очень умна, поскольку никогда о них не заговаривала. Он не любил говорить о своих книгах, и она ни разу ничего о них не спросила, хотя все они стояли у нее на полке. Ему нравилась мысль, что у нее стоят все его книги, но еще больше нравилось, что она его любовница вот уже пять лет и ни единожды о них не спросила. Он их писал, она их читала, и они то и дело довольно неплохо поебывались.
Она была не в его вкусе, но умела это компенсировать иными способами.
– Я бы хотела с тобой увидеться, – сказала она по телефону.
– Я приду через пару минут, – сказал он.
– Я кину полено в камин, – сказала она. Теперь ему полегчало.
Возможно, все образуется.
Может, это не безнадежно.
Он накинул плащ и направился за дверь.
Вообще-то ничего он не делал, он об этом лишь подумал про себя. Это все было понарошку. Он не касался телефона, и девушки такой тоже нет.
Он все глядел на бумажные клочки в корзине для бумаг. Он очень пристально их разглядывал, пока они корешились с бездной. Похоже, у них своя жизнь. Решение солидное, однако они решили жить дальше без него.
Мэр
Чего это с неба падают шляпы? – спросил мэр.
– Не знаю, – ответил его родич.
Человек, который остался без работы, приглядывался, налезет ли шляпа ему на голову.
– Серьезное дело, – сказал мэр. – Дайте-ка я гляну на это сомбреро.
Он ткнул пальцем в шляпу, и родич тут же за ней наклонился, поскольку сам хотел однажды стать мэром, а подбирание этой шляпы, возможно, обеспечит его политической поддержкой в будущем, когда его имя попадет в избирательный бюллетень.
Может, мэр его даже рекомендует и на большом съезде скажет: «Я был хороший мэр, вы меня переизбирали шесть раз, но я знаю, что вот этот мой родич будет замечательным мэром и продолжит традицию честности и руководительства в нашем обществе».
Да, подобрать сомбреро – отличная мысль.
От нее зависело родичево мэрское будущее.
Он же не идиот – ответить: «Сам подбирай. Да ты вообще кто такой? Меня на эту землю послали не для того, чтоб я тебе сомбреро подбирал».
Ягоды
День был жаркий, однако сомбреро оказалось ледяное. Коснувшись шляпы, родич мгновенно отдернул руку, словно коснулся электричества.
– Что такое? – спросил мэр.
– Сомбреро холодное, – ответил родич.
– Что? – спросил мэр.
– Холодное.
– Холодное?
– Ледяное.
Человек, у которого не было работы, уставился на сомбреро. На вид вроде не холодное. Хотя что он смыслит? Он же без работы. Наверное, будь у него работа, он бы увидел, что сомбреро холодное. Может, потому у него и нет работы. Он не узнаёт холодное сомбреро, даже когда оно у него перед носом.
Его пособие по безработице истощилось месяц назад, и теперь ему оставалось только есть ягоды, которые он находил у подножья окрестных холмов.
Его очень утомило есть ягоды.
Он хотел гамбургер.
Гамбургеры
В голове безработного моментальную форму приняла мысль. Сомбреро так и лежало посреди улицы. Мэрскому родичу не удалось его подобрать. Он попытался, но аж отпрыгнул, как будто его пчела укусила.
Сомбреро лежало.
Быть может, если безработный подберет эту шляпу и вручит ее мэру, мэр даст ему работу, можно будет перестать есть ягоды и питаться сплошными гамбургерами.
Безработный снова посмотрел на сомбреро посреди улицы, и рот наполнился слюной, едва он вообразил вкус гамбургеров с горкой лука и лужей кетчупа.
Он такого шанса не упустит.
Может, его никогда больше не возьмут на работу, если он не подберет сомбреро и не вручит его мэру.
Что он будет делать, когда закончится ягодный сезон?
Очень жуткая мысль.
Никаких больше ягод.
Теперь-то он уже ненавидел ягоды, но лучше есть их, чем ничего. Что он будет делать, когда ягод не станет?
Это сомбреро, что лежит посреди улицы, – возможно, его последний шанс.
