– Ну, не надолго. Я сегодня же пошлю за священником, и завтра с восходом солнца он нас обвенчает.
– Вы все еще намерены жениться? – чуть слышно спросила она, не уверенная, какой ответ страшит ее больше. В душе царило смятение, но в одном она была уверена: она обрадовалась, что Роберт не сбежал после того, как узнал ее главный, трагический секрет.
Он слегка улыбнулся и подошел ближе, одной рукой взял обе ее тонкие ручки.
– Я поклялся в этом своей честью. Отныне вы – моя честь.
Она нахмурилась.
– Не понимаю.
– Вам и не надо понимать. Примите это как факт.
Он поднес ее руку к губам; она почувствовала те плоту дыхания, влажность губ и с нарастающим изумлением поняла, что не чувствует отвращения. Она смущена, возбуждена, испугана, но отвращения нет. Ошеломленная, она попыталась осознать эту мысль.
– До завтра, миледи, – сказал Роберт таким важным голосом, что она затрепетала.
В комнате сразу стало пусто. Никогда раньше в ней не было так пусто.
Имоджин поднесла к губам тыльную сторону руки и прикоснулась к следу его первого поцелуя.
– Дорогой братец, что ты сейчас поделываешь? – прошептала она.
Ночь перед свадьбой Имоджин провела без сна. Мэри разобрала кровать и ушла, Имоджин села у огня и стала ждать.
Она ждала ужасов.
Ужасы давно были ее старыми друзьями. Еще с тех пор, когда она была зрячая. Она боялась темноты.
Напрасно родители уверяли ее, что в темноте нет ничего страшного. Каждую ночь она съеживалась в комок, дожидаясь, когда заснет от изнеможения и наконец-то успокоится.
Потом наступил тот день, после которого темнота стала непрерывной. Страхи преследовали ее днем и ночью. Поначалу она не справлялась с ними, но со временем научилась закрывать разум от порожденных им чудовищ.
Но страхи разрастались при воспоминании о боли и о том, что причинило ей эту боль.
Она сидела и ждала, когда придут воспоминания. Скорчившись на коврике перед огнем, она вдыхала запах дыма, но в мыслях была далеко отсюда.
Вот ей снова шестнадцать лет. Кажется, что вокруг вечное солнце и смех. Даже страх не такой холодный и разрушительный, он приходит только ночью. Она еще слишком молода, чтобы видеть ненависть в глазах Роджера, понимать его порочную душу. Она плясала вокруг угрюмого братца и не замечала угрозу молчаливого хищника, подстерегающего ее солнечную юность.
В тот день она его не видела. Они прожили несколько недель в своем корнуоллском имении, и она совсем не замечала напряженного вида Роджера. Все складывалось так чудесно, что ей не было дела до его плохого Настроения и его странных, жестких, наблюдающих за ней глаз.
Она побежала по лестнице, ведущей на верх башни, чтобы лучше разглядеть орлов.
Он поймал ее в верхней комнате, прижал к стене и начал душить.
Сначала она была так ошеломлена, что не сопротивлялась, но потом пустила в ход руки, ногти, зубы, чтобы стряхнуть его с себя.
Он отодвинулся, дав ей вздохнуть, и она вцепилась в холодную каменную стену. Пахло кровью, которая стекала по его расцарапанному лицу.
– Это еще не все, дорогая сестра, – прошипел он. – Этому не будет конца.
Она не увидела, как он нанес удар, только услышала тошнотворный хруст сломанной челюсти, каменные ступеньки вздыбились ей навстречу, а потом наступило милосердное забвение.
Она очнулась в темноте; страхом отозвались в душе его пророческие слова: это никогда не кончится.
Даже здесь, за сотни километров от него, к ней подкрадывался его мрачный дух. При каждом визите он повторял свое обещание. Он больше не пытался применить насилие, как тогда в башне. Ему хватало терпения длить и длить пытку в ожидании ее полной покорности.
Но этого не будет, пока они оба живы.
Иногда Имоджин хотелось, чтобы кончилось вообще все. Часто от одной мысли, что придется провести еще день в темноте, ее тошнило так, что она кидалась к ночному горшку. Но сегодня в животе было непривычное спокойствие.
Она ждала рассвета, который ей никогда больше не суждено видеть, и старалась не думать о темноте. Почему-то она не думала о конце. Вместо этого вспоминалось тепло рук Роберта.
Это была первая ночь с того далекого времени, когда она не плакала.
– Имоджин Коулбрук! – в ужасе воскликнула Мэри. – Неужели ты всю ночь спала здесь?
– Нет, я вообще не спала, – пробормотала Имоджин, распрямляя одеревеневшее тело.
– Я бы и сама догадалась, под глазами фиолетовые круги. – Мэри поднесла к ее лицу свечу и прерывисто вздохнула. – Но ты все равно неземная красавица, разве что стала более хрупкой.
Имоджин слегка улыбнулась.
– Не ворчи. У тебя комплимент звучит как оскорбление.
– Ну что ты, я и не думала тебя оскорблять. Невест не оскорбляют.
– Почему? – заинтересовалась Имоджин.
– Это приносит неудачу, – важно сказала Мэри, но разрушила весь эффект, добавив: – Хотя, видит Бог, кажется, почти все приметы говорят о неудачах. Нам нужно то, что привлекает удачу.
– Может, любезное обращение ко мне принесет удачу?
Мэри подняла брови, но помогла Имоджин добраться до кресла и стала готовить ванну.
– Священник прибыл? – безразличным голосом спросила Имоджин, а сама сжалась в ожидании ответа.
Мэри ответила не сразу, она искала расческу.
– Ода, почти мгновенно. Когда сэр Роберт на что-то настроится, он становится всемогущим. Он заставил эту лентяйку Алису отскрести дочиста главный зал, установил алтарь и чего еще только не сделал.
Имоджин замерла.
– Он хочет, чтобы нас венчали там, внизу?
– Похоже на то, – ровным голосом сказала Мэри.
– Я не могу спуститься, Мэри, – в панике сказала Имоджин. – Меня никто никогда внизу не видел. Я не могу туда пойти.
Она качнулась к Мэри и схватила ее за руки.
– Скажи ему. Ты должна ему сказать. Мы можем обвенчаться здесь. Нет никакой разницы. Для него.
– По-моему, он не тот человек, которому можно указывать. Он все делает по-своему.
– Пожалуйста, – прошептала Имоджин.
Мэри вздохнула и высвободила руку.
– Я попробую, только сначала одену тебя. – Она подошла к комоду и стала выкладывать одежду. – Но мало шансов сделать невозможное, – недовольно пробурчала она.
– Нет. Я не буду венчаться в чертовой спальне.
Роберт говорил спокойно, но Мэри видела ярость в его глазах. Все-таки она попыталась еще раз.
– Я вам говорила, леди Имоджин никогда не покидает свою комнату; она не понимает, какая разница, где венчаться.
Роберт уставился на черные головешки в очаге. Он всю ночь просидел в своей комнате, глядя, как медленно умирает огонь. Слишком важной была для него эта ночь, чтобы терять ее на сон. Перед рассветом он встал и тщательно облачился в наряд, купленный специально для брачной церемонии.
Застегивая ремень на простой черно-серебряной тунике, Роберт почувствовал спокойствие.
В сегодняшнем дне было нечто правильное, то, чего не хватало другим дням его жизни, и эта правота требовала от Роберта объявить леди Имоджин своей женой перед лицом ее людей. Отныне их людей.
