Саттон теперь жил в «Скеффе». Как и все другие здания в Голуэе, оно было недавно перестроено. Любое освободившееся место в городе тут же занимали под «роскошные апартаменты».
Саттона я нашел в баре наедине с кружкой «Гиннеса». Меня это воодушевило.
— Привет, — поздоровался я.
Он не ответил, мельком взглянул на мои слегка подживающие раны и кивнул. Я сел на стул рядом и жестом попросил бармена принести мне пива.
— Помнишь Кору?
Отрицательное мотание головой и:
— Забыл, что я не местный?
Прибыло пиво, я собрался расплатиться, но Саттон остановил меня, сказав бармену:
— Запиши на мой счет.
— У тебя есть счет?
— Полагается художнику… Вернее, художнику-погорельцу.
Я подумал, что лучше выложить все сразу.
— Нападение на меня, твой пожар — я не думал, что они связаны. Или вообще с чем-то связаны.
— А теперь?
— Считаю, что все это сделано умышленно. Мне… очень жаль.
— Мне тоже.
Мы помолчали, потом он попросил:
— Расскажи поподробнее.
Что я и сделал.
Рассказ занял больше времени, чем я думал, и счет сильно вырос. Когда я закончил, он подвел итог:
— Подонки.
— Не то слово.
— Доказать что-нибудь можешь?
— Ничего.
Я рассказал ему о Зеленой гвардии, охранной фирме и добавил:
— Они нанимают полицейских.
— Понятно. И ты думаешь, что…
— Хочу поглядеть, есть ли среди них те, кто напал на меня.
— И что потом?
— Расплатиться.
— Мне это нравится. Я с тобой.
— Нужно бы встретиться с мистером Плантером. Или он, или Форд убили ту девушку. Я хочу знать как и почему.
— Плантер — богатая гнида.
— Да уж.
— Наверняка много о себе думает.
— Уверен.
Он сделал большой глоток. Вокруг рта появились усы из белой пены.
— Думаешь, он любит картины? — спросил он.
— Разумеется.
— Тогда надо подумать.
— Валяй.
— Хочешь чего-нибудь пожрать или просто упиться?
— Просто упиться — гораздо интереснее.
— Бармен!
…Стражи, ежедневно оставляющие...
реальные
морщины и шрамы
на времени.
На следующий день я помирал. Не обычное похмелье, а настоящее стихийное бедствие. Такое, что хочется крикнуть: ПРИСТРЕЛИТЕ МЕНЯ!
Я пришел в себя около полудня. Вчерашние события до четырех часов дня я еще кое-как мог восстановить. Дальше — пустота. Будто выжгли напалмом. Знаю только, что мы с Саттоном в финале оказались в баре «У О'Ничтейна».
Смутно помнил
хоровод с норвежцами
армрестлинг с вышибалой
двойной «Джек Дэниелс».
Скомканная одежда валялась около окна, остатки принесенной ночью из ресторана еды — под стулом. Наступил на чипсы и что-то, оказавшееся позеленевшим куриным крылышком.
Господи!
Пришлось всерьез проблеваться. Утренняя молитва. Старый привычный ритуал: я на коленях перед унитазом.
«Твайфордз»!
Они делают надежные посудины.
Наконец моя система, освободившись от всего, от чего только можно, перешла к спазматическим рвотным позывам. Такого рода, когда кажется, что кишки вот-вот вылезут через гортань. Гортань. Хорошее слово, подходящее. В нем есть медицинская отстраненность.
Мне нужно было выпить стакан. Господи, мне нужна была целая бутылка! Но тогда я потеряю еще нескольких дней. А мне надо отомстить, поймать преступников. Трясущимися руками я попытался скрутить косячок. Саттон дал мне немного гашиша, сказал: «Прямиком из Алжира. Серьезное дерьмо. Обращайся уважительно».
Никак не мог скрутить сигарету. Пошел к буфету, нашел завалявшуюся булку с вишневой начинкой. Выскреб начинку. Нагрел гашиш в фольге и запихнул в булку. Затем сунул ее в микроволновку и поставил на ускоренный режим.
Видок получился еще тот. Когда булка остыла, я рискнул откусить кусок. Эй, не так уж плохо. Я съел все, запивая водой.
Улетел аж на орбиту.
Булка с гашишем очень подходит для путешествий в космосе. Могу лично подтвердить.
Я снова провалился в негу. Мой разум на цыпочках протискивался сквозь тюльпаны. Я сказал вслух… (или не сказал?):
— Мне нравится моя жизнь.
Это было самым верным показателем моего состояния. Прошло немало времени, я начал искать что бы пожевать и стал приглядываться к зеленому цыпленку. К счастью, замороженная пицца странным образом пережила мои последние эскапады, так что я занялся ею. Где-то на половине заснул. Проспал шесть часов. Если мне что и снилось, то «Отель „Калифорния'».
Когда я очнулся, похмелье слегка прошло. Не окончательно, но все же стало легче. После душа и очень осторожного бритья я пошел к полке, где стояли мои видеокассеты. Там их не очень много, но все самые-самые:
«Париж, Техас»
«Однажды на диком Западе»
«Бульвар Сансет»
«Двойная гарантия»
«Путь Каттера»
«Боевые псы».
В 1976 году Ньютон Торнберг написал роман «Каттер и Боун». Трое людей, чья жизнь была разрушена в шестидесятых, живут в одном доме. Каттер, тронутый и искалеченный ветеран вьетнамской войны. Боун, хитростью избежавший призыва в армию. Мо — страдающая агрофобией алкоголичка с ребенком. Они расследуют убийство молодой проститутки. Умудряются зацепить не тех людей, и Мо с ребенком убивают. Каттер и Боун преследуют магната, которого считают виновным в смерти Мо. По словам Боуна, Каттер
Каттер во власти
