большое количество листьев и прочих остатков растений, чтобы затыкать ходы». У земледельцев такой прием называется мульчированием.
Кроме того, листья, втянутые в норки разрываются на тысячи микроскопических кусочков. Частично они перевариваются и смешиваются с землей. Такая смесь и составляет черный роскошный перегной. Подобного искусства в переработке растений человек не достиг и ныне. Мы лишь неумело подражаем червям, «заквашивая» компосты и внося их в землю. Их доведением до необходимого состояния также занимаются подземные жители».
Дарвину удалось пронаблюдать и за подобными метаморфозами. В горшки с белым кварцевым песком, покрытый листьями, он впустил чету дождевиков. Шесть недель спустя, однообразный слой песка в один сантиметр превратился в перегной. Расчеты показали: животные способны переработать в своих желудках десятки тонн земли. Так что весь поверхностный слой почв Англии съедается и извергается ими обратно всего за несколько лет.
Представить подобное оказалось не по силам многим. И ученому возражали. Ведь дождевики - нежные создания и, навряд ли, способны стереть обломки скал в порошок, песок, превратить их в глины. Но упрямый англичанин стоял на своем. «Почвенные животные, особенно черви, великая сила, - утверждал он. – Из года в год они не только пропускают сквозь себя почву, но и создают в ней бесчисленные галереи».
А дальше? Дальше их строения рушатся, песчинки трутся друг о друга. И так продолжается миллионы и миллиарды лет. За такой срок можно перетереть в пыль не один, а не исчислимое количество осколков горных пород. И лишь земля, выносимая на поверхность, атакуется солнечными лучами, водой и углекислотой. Таким образом, желудки червей, в которых мелкие камешки играют роль жерновов, есть главная сила разрушения на планете!
«Возможно, вы увлеклись коллега, - возражали ему. – Большие камни, плиты не по силам маленьким животным».
Но Дарвин уверен в богатырской силе малюток. В этом он убедился, наблюдая за раскопками древнеримской виллы. «Я предположил, - рассказывал он, - что земля, покрывавшая ее, нанесена водой и ветром. И вот рабочие аккуратно вымели все ее остатки и не оставили ни единой песчинки. На ночь античное строение прикрыли брезентом. Наутро мы обнаружили горки земли, приподнятые животными из семи неизвестно откуда взявшихся ходов. На третий день ходов стало двадцать пять. А через месяц - более двух сотен».
Казалось, хватит говорить о силе и достоинствах червей, но английский натуралист не унимался. По его наблюдениям выходило: дождевики искусные земледельцы. Они постоянно проветривают почву, просеивают ее, готовят плодородный слой для самых капризных растений...
Что и говорить, опровергнуть Дарвина не удается даже сегодня. Будь это эволюционная теория или «теория» возникновения почв в желудках червей. Похоже он выиграл пари. Но наука не спор. Вряд ли стоит наделять нежных и бесспорно полезных существ исключительными правами, выдавать им «патент» на изобретение плодородного слоя.
ГЛАВА 12. ПРОБУЖДЕНИЕ БЕЗДНЫ.
«ПРИРОДА – НЕКИЙ ХРАМ, ГДЕ ОТ ЖИВЫХ КОЛОНН ОБРЫВКИ СМУТНЫХ ФРАЗ ИСХОДЯТ ВРЕМЕНАМИ. КАК В ЧАЩЕ СИМВОЛОВ МЫ БРОДИМ В ЭТОМ ХРАМЕ, И ВЗГЛЯДОМ РОДСТВЕННЫМ ГЛЯДИТ НА СМЕРТНЫХ ОН»,- провозглашал Шарль Бодлер.
НАРУШЕННЫЕ СОЗВУЧИЯ.
Конец 19 века внес дискомфорт в души поэтов. Людей, иначе смотревших на жизнь, по-иному понимавших поиск истины. Творцов, не предъявлявших исключительных прав ни на один из известных миров, разве что на мир чувств, красоты и наслаждений, где они царствовали с незапамятных времен. И, вот, этот мир, неожиданно лишился веры и оптимизма. Легкие, праздничные мотивы сменились в нем неумолимым, беспощадным реквием по уходящему, ожиданием скорой трагической развязки:
Пессимизм Федора Тютчева охватил многих. А «мыслящий тростник», современники философа- стихотворца, полностью соглашался со словами своего кумира:
Да, и трезвомыслящие корифеи физики, биологии, химии, геологии в изумлении остановились на пороге нового времени. Времени, в котором разлад между человеком и природой становился все заметнее. И более других с новым, недавно открытым, «четвертым царством». Оно скрывало свои тайны и жило вопреки всем законам логики. Правда, логики устаревшей, классической, утверждавшей, будто все в мире совершает извечный круговорот. И коли сегодня не похоже на вчера, то завтра все так или иначе вернется на круги своя. Недаром, ведь сказано в Книге, что за «семью тучными годами следуют семь тощих лет», но беды проходят и снова …
Не сбылось. Если раньше недороды и голод в бескрайней континентальной империи, случались сравнительно редко. То во второй половины столетия засуха каждые три-четыре года собирала свою чудовищную жатву. А, бывало, и по несколько лет кряду терзала завоеванные территории. Города, дороги страны наполнились толпами беженцев.
Непереносимую сушь сопровождали эпидемии. Микробы, несущие смерть, таились в стоячих гнилых лужах и болотах. Когда же безжалостное солнце иссушало и эти сомнительные источники влаги,
