временем или судьбой, будь то магия, наука, живое, мертвое, тленное или нетленное. Шахта существовала со времен волшебного царства. Как и озеро Хейдисхорн в Сланцевой долине, это было одно из мест, где этот мир соединялся с миром иным. Ходило множество легенд о том, что происходило здесь за долгие годы. Рассказывали об ужасных вещах, которые якобы поглотил этот колодец. Бремана сказки не интересовали. Он считал колодец путем, по которому магия уходила туда, где не бывала ни одна живая душа и где в гудящем пламени таилась сила, которой никто не отважился бы бросить вызов.
Стоя на краю, он воздел руки и принялся нараспев произносить заклинания. Его голос звучал ровно, но твердо, во всех действиях чувствовались умение и осторожность. Бреман произносил слова без тени неуверенности, поскольку один лишь намек на нее мог оборвать ворожбу и пустить на ветер все его усилия.
Закончив твердить заклинания, он сунул руку в складки одеяния, извлек оттуда щепотку зеленоватого порошка и бросил его в бездну. Частички порошка сверкнули недобрым огоньком, паря в воздухе, затем стали разрастаться и множиться. И вот уже несколько крупинок превратились в тысячи. На мгновение они зависли на месте, поблескивая почти черным светом, а затем вспыхнули и исчезли.
Тяжело дыша, Бреман быстро отступил и прислонился к каменной стене, чувствуя, как мужество покидает его. У него уже не было прежней силы, не было решимости. Стать бы молодым, вернуть силу и уверенность юности! Но нет, он стар и слаб, и бесполезно желать невозможного. Он должен заставить себя сделать задуманное с теми силами и с той уверенностью, которые у него есть.
Внизу раздался звук, будто кто-то скреб стену, — скрежет гвоздя или камня.
Точно кто-то карабкался вверх, силясь увидеть, здесь ли еще тот, кто произносил заклинания.
Собравшись с силами, Бреман шагнул через порог и с усилием плотно закрыл за собой дверь. Сердце продолжало отчаянно биться, лицо блестело от пота.
— Уходи отсюда, — донесся хриплый голос из-за двери, откуда-то из глубин бездны. — Уходи немедленно!
Дрожащими руками Бреман снова скрепил замки и запер их. Покончив с этим, он бросился через пустынные проходы Башни назад к Каэриду.
ГЛАВА 4
Бреман и Кинсон Равенлок провели ночь в лесу неподалеку от Паранора. Они отыскали густой ельник, где можно было надежно укрыться на случай появления крылатых тварей, шаривших по ночному небу. Поужинав хлебом, сыром и весенними яблоками, вымоченными в эле, они принялись обсуждать события минувшего дня. Вернее, Бреман рассказывал обо всем, что случилось с ним в Параноре, а Кинсон ограничился лишь понимающими кивками и несколькими разочарованными возгласами. У него хватило выдержки, чтобы не напоминать старику о том, что он считал попытку убедить Атабаску заведомо бессмысленной.
Утомленные долгим переходом из Стреллихейма, они рано легли спать. Им пришлось дежурить по очереди, поскольку даже здесь, по соседству с друидами, они не чувствовали себя в безопасности. Чародей-Владыка мог двинуться в любом направлении, а верные приспешники служили ему глазами и ушами в любом конце Четырех Земель. Бреману, дежурившему первым, показалось, что он уловил чье-то присутствие неподалеку от них. Только в полночь, когда вахта его подходила к концу и он уже начал подумывать о сне, это ощущение почти покинуло его. Острое чувство опасности вдруг исчезло так же внезапно, как и возникло.
Старик спал крепко, без сновидений, но проснулся задолго до рассвета и принялся обдумывать, что предпринять, дабы предотвратить угрозу, исходившую от Чародея-Владыки. В это время из темноты, ступая бесшумно, как кошка, появился Кинсон. Наклонившись к Бреману, он сказал:
— Там девочка. Она хочет тебя видеть.
Молча кивнув, Бреман приподнялся и сел. Ночные тени постепенно бледнели, становясь серыми, а небо на востоке вдоль горизонта уже слегка засеребрилось.
— Кто она такая? — спросил старик. Кинсон пожал плечами:
— Она не сказала, как ее зовут. Однако похожа на друида. На ней такое же одеяние с эмблемой.
— Так, так, — протянул Бреман, поднимаясь на ноги. Мышцы его ныли, суставы окостенели и не слушались.
— Она готова была ждать сколько потребуется, но я знал, что ты проснешься рано. Бреман зевнул:
— Я стал чересчур предсказуемым, впрочем, для меня же лучше. Так ты говоришь, девочка? Среди друидов не так уж много женщин, не говоря уж о девочках.
— Я даже не знал, что они там есть. В любом случае она, похоже, не опасна и очень уж хочет поговорить с тобой.
Судя по скептическому тону Кинсона, было ясно, что он не ожидал толку от этого визита. Скорее всего, бесполезная трата времени.
— Ты не заметил кого-нибудь из крылатых охотников во время дежурства? Кинсон помотал головой:
— Нет. Но я ощущал их присутствие. Без сомнения, они рыщут по всей округе. Так ты будешь с ней говорить?
— С девочкой? Конечно. — Бреман посмотрел на него. — Где она?
Кинсон вывел его из елового укрытия на небольшую полянку, находившуюся футах в пятидесяти. Вот и девочка — темная безмолвная фигурка, маленькая и хрупкая, в просторном одеянии с откинутым капюшоном. При появлении старика она не двинулась с места, а продолжала стоять, ожидая, пока он подойдет сам.
Бреман замедлил шаг. Интересно, как это ей удалось найти их. Они старательно выбирали среди деревьев такое место для ночлега, где никто не смог бы их заметить. А девочка отыскала их ночью, в темноте, если не считать луны и звезд, свет которых едва проникал под сень сомкнутых ветвей. Она либо очень уж хороший следопыт, либо воспользовалась магией.
— Оставь нас, я поговорю с ней наедине, — сказал он Кинсону.
Старик, слегка прихрамывая на негнущихся ногах, пересек поляну и приблизился к неожиданной визитерше. Она действительно оказалась очень молодой, но отнюдь не девочкой, как полагал Кинсон. Аккуратно подстриженные волосы обрамляли спокойное простодушное лицо с тонкими чертами и большущими темными глазами. Однако одета она была, как все друиды, на груди красовалась вышитая эмблема: поднятая рука с горящим факелом.
— Меня зовут Марет, — произнесла она, протягивая руку, когда он подошел ближе.
Пожатие ее маленькой руки оказалось сильным, а кожа жесткой, огрубелой от работы.
— Здравствуй, Марет, — поприветствовал девушку Бреман.
Твердо и прямо глядя старику в глаза, она сказала низким завораживающим голосом:
— Я ученица. Меня еще не приняли в орден друидов, однако мне дозволено заниматься в Башне Мудрых. Я пришла сюда десять месяцев назад. До этого несколько лет училась искусству врачевания в стране Серебряной реки, потом два года практиковалась в Сторлоке. Мои родители живут в Южной Земле, к югу от Ли.
Бреман кивнул. Если девушке разрешили учиться на лекаря в Сторлоке, значит, она талантлива.
— Что ты хочешь от меня, Марет? — ласково спросил он.
Темные ресницы дрогнули.
— Я хочу пойти с тобой.
— Но ты даже не знаешь, куда я иду, — слабо улыбнулся Бреман. Она кивнула:
— Не знаю, но это не важно. Мне известна цель, которой ты служишь. Я знаю, что ты берешь с собой друидов Риску и Тэя Трефенвида, и хочу пойти с вами. Подожди. Прежде чем дать ответ, выслушай меня. Я уйду из Паранора независимо от того, возьмешь ты меня с собой или нет. Ко мне здесь плохо относятся. В особенности Атабаска. Причина в том, что я решила изучать магию, хотя мне это запретили. Я должна быть просто лекарем, заявили они, и использовать только те навыки, которые Великий Круг считает подобающими.
«Для женщины», — добавил про себя Бреман то, чего она не договорила.
— Я научилась всему, что они могли мне дать, — запальчиво продолжала девушка. — Они не признают этого, но так оно и есть. Мне нужен новый учитель. Мне нужен ты — тот, кто больше всех знает о магии.
