Мудрых, все ее обитатели были предательски убиты, все разрушено. Тьма окутывала твердыню друидов, черные силуэты убийц, посланников смертоносной силы, затаились в темных закоулках. Однако сквозь эту черноту уверенным ярким блеском мерцал медальон предводителя друидов, ждавший его прихода, его прикосновения. Это было изображение поднятой руки, в которой зажат горящий факел — драгоценный Эйлт Друин.
Видение исчезло. Теперь он парил над бескрайними просторами Западной Земли. Бреман удивленно смотрел вниз, не в силах понять, что происходит. Сначала он не мог определить, где находится. Затем узнал долину Саранданон, а вдали голубой простор реки Иннисбор. Внезапно налетевшие облака закрыли от него картину. Потом все изменилось. Он увидел горы — то ли Кенсроу, то ли Разлом. Посередине массива возвышалась раздвоенная вершина, торчащая вверх, словно пальцы руки, сложенные в форме буквы V. Между ними виднелся проход, который вел к скоплению огромных пальцев, сжатых вместе, слепленных в одно целое. Внутри этих пальцев пряталась незаметная снаружи крепость, такая древняя, что трудно было даже вообразить, — цитадель времен волшебного царства. Бреман бросился вниз, в темноту, и увидел, что там его поджидает смерть, хотя он не смог разглядеть ее лица. Там же лежал Черный эльфинит.
Это видение тоже исчезло, и теперь он стоял на поле битвы. Вокруг лежали убитые и раненые всех племен и народов и существа, неведомые людям. Земля пропиталась кровью, крики сражавшихся и лязг оружия разносились в гаснущем свете вечернего неба. Перед ним, отвернувшись, стоял высокий светловолосый мужчина. Это был эльф. В правой руке он держал сверкающий меч. Неподалеку от него Бреман увидел Чародея-Владыку. Одетый во все черное, ужасный, неукротимый, бросающий вызов всему живому, казалось, он прислуживал высокому эльфу, но делал это неторопливо, уверенно, с достоинством. Высокий эльф двинулся вперед, высоко подняв меч, и под его рукой в перчатке на рукояти меча блеснула эмблема — Эйлт Друин.
Появилось последнее видение. Оно было темным, туманным, полным боли и отчаяния. Бреман снова стоял в Сланцевой долине на берегу Хейдисхорна. Перед ним опять возвышался дух Галафила, окруженный более мелкими и светлыми тенями, которые роились вокруг, подобно дыму. Рядом с ним стоял мальчик, высокий, стройный, темноволосый, лет пятнадцати, со скорбным, как на панихиде, лицом. Мальчик повернулся к Бреману, и друид посмотрел в его глаза… Его глаза…
Побледнев, видения исчезли. Фигура Галафила уплотнилась. Бреман продолжал смотреть на нее, пытаясь осознать то, чему только что стал свидетелем.
— Неужели это произойдет? — шепотом спросил он дух Галафила. — Неужели этому суждено сбыться?
— Кое-что уже произошло…
— С друидами, с Паранором?..
— Не спрашивай меня больше ни о чем…
— Но что же мне…
Тень жестом отмела вопрос. Бреман затаил дыхание, как будто железные кольца сдавили ему грудь. Но вот кольца ослабли, и он превозмог страх. Брызги сверкающим гейзером взметнулись над Хейдисхорном в черный бархат ночи.
Тень стала таять.
— Не забудь…
Бреман поднял руку в тщетной попытке удержать своего собеседника.
— Подожди!
— Цена за каждое…
Старик в недоумении затряс головой. «Цена за каждое? Что каждое? Цена для кого?»
— Помни…
Хейдисхорн снова вскипел, и призрак стал медленно опускаться в бурлящие воды, увлекая за собой всех остальных более мелких и светлых духов, которые сопровождали его. Они погружались вниз, туда, где стремительно кружились брызги, во мглу, откуда слышались крики и стоны мертвых, в мир иной, откуда пришли. В том месте, куда они скрылись, вода поднялась огромным столбом, страшным плеском разорвав тишину и мертвый воздух.
И тут налетела буря, обрушившись на старика ветром и дождем, громом и молниями. В одно мгновение Бреман рухнул под напором ветра.
С открытыми глазами, устремленными вперед, он без чувств лежал на берегу озера.
Первой к нему подошла Марет. Мужчины шагали шире и тверже, однако по скользкой каменистой осыпи она ступала уверенней, как будто летела по ее отполированной поверхности. Быстро наклонившись, девушка обхватила старика руками. Дождь продолжал лить без устали, покрывая рябью ставшую теперь спокойной поверхность Хейдисхорна и вымывая до блеска черный ковер долины, в котором отражался бледный туманный рассвет. Он проникал сквозь плащ Марет, заставляя ее дрожать от холода, но девушка не обращала на это внимания. Черты ее маленького личика исказились от напряжения. Оно было обращено к темным небесам, глаза закрыты. Подойдя к ней, остальные остановились, не понимая, что происходит. Руки девушки сомкнулись вокруг Бремана. Потом все ее тело содрогнулось и подалось вперед. Мужчины бросились к ней, чтобы не дать ей упасть. Кинсон оттащил ее от Бремана, в то время как Тэй поднял старика, и они стали пробиваться сквозь пелену дождя назад, прочь из Сланцевой долины.
Когда рассвело, они укрылись в одном из гротов, который приметили по дороге к Хейдисхорну. Там, укутав в плащи, они положили девушку и старика на каменный пол. Здесь не было дров, чтобы развести костер, и им ничего не оставалось, как сидеть, дрожа от холода, и ждать, когда кончится дождь. Кинсон пощупал у обоих пульс и нашел, что он вполне нормален. Через некоторое время старик очнулся, и почти следом за ним пришла в себя девушка. Трое наблюдавших окружили Бремана, чтобы расспросить его о случившемся, однако старик, покачав головой, ответил им, что не желает об этом говорить, по крайней мере сейчас. Они в смятении отошли прочь.
Кинсон остановился перед Марет, намереваясь спросить ее, что она сделала с Бреманом. Но взглянув на него, девушка тут же отвернулась, так что он решил оставить расспросы.
Небо постепенно светлело, тучи уходили дальше. Кинсон разделил на всех еду, которую взял с собой. Один лишь Бреман не стал есть. Старик, глубоко погруженный в себя, видимо, мысленно все еще был там, в долине. Он смотрел в никуда, а его старческое лицо напоминало застывшую маску. Кинсон понаблюдал за ним некоторое время, стараясь догадаться, о чем тот думает, но так ничего и не понял.
Наконец старик поднял глаза, как будто только теперь заметил присутствие друзей и недоумевал, зачем они здесь, потом пригласил всех сесть рядом. Когда они уселись, он рассказал им о своей встрече с духом Галафила и о тех четырех видениях, которые тот послал ему.
— Я не понял, что означают эти видения, — закончил Бреман, и его усталый голос оборвался в тишине. — Было ли это предзнаменованием того, чему суждено произойти? А может быть, оно наступит только при определенных условиях? Почему призрак выбрал именно эти видения? Чего он ждет от меня?
— Ты чем-то должен заплатить за открытое тебе, — мрачно пробурчал Кинсон. — Не забывай.
Бреман грустно улыбнулся.
— Я сам просил об этом, Кинсон. Я взял на себя миссию защитника народов, который должен сокрушить Чародея-Владыку, а потому не вправе спрашивать, чего мне будет стоить победа. И все же, — он вздохнул, — мне кажется, я понял, что от меня требуется. Но мне будет нужна помощь каждого из вас. — Он оглядел друзей по очереди. — Боюсь, то, о чем я должен попросить вас, очень опасно.
Риска фыркнул:
— И на том спасибо. А то я уже начал думать, что из этой затеи ничего не выйдет. Говори, что мы должны делать.
— Да, пора отправляться в путь, — согласился Тэй, нетерпеливо подаваясь вперед.
Бреман кивнул. В его глазах светилась благодарность.
— Мы все едины в стремлении остановить Чародея-Владыку, пока он не поработил народы Четырех Земель. Нам известно, что некогда в прошлом он уже пытался это сделать, однако теперь стал сильнее и гораздо опаснее. Поэтому он непременно пожелает уничтожить друидов из Паранора. Я говорил об этом, и, исходя из первого видения, можно предположить, что я оказался прав. — Он помолчал. — Боюсь, что это уже произошло.
