мурашки… Но тут он отодвинулся, и момент был упущен.
Что за черт!
— Так вот, ходячая диета по имени Сьюзен въехала к Джастин месяц назад при очень странных обстоятельствах.
— Рассказывай!
Он устроился поудобнее на сиденье:
— Она появилась на ее пороге в свадебном платье. Очевидно, удрав со своей собственной свадьбы. Как-то странно, по-моему, Джастин врет. — Я кивнула, и он продолжил: — Да, очень похоже. С какой стати женщина, которая не выходит из дому восемь лет, станет открывать дверь неизвестно кому.
— И рассказывать все мужчине, который потерял собаку?
— У меня есть способы разговорить людей.
— Да уж, знаю. Некоторые называют их нечестными уловками.
— А некоторые — искусным допросом. Нет, правда, я был бесподобен. Тебе нужно было видеть меня.
— Хотелось бы. Ты расположил ее благодаря своему мужественному шарму?
— Ну, если под мужественным шармом подразумевать отчаянное одиночество «отца», то да. Я ей сказал, что только что переехал из Брисбена и потерял Кимбо, золотистого ретривера — моего единственного друга.
Он показал снимок очень трогательного на вид шенка.
— Да уж, ты кого угодно растрогаешь. Неудивительно, что недавно вечером у тебя на коленях сидели девушки.
— Девушки? Девушки — это ерунда. Кто тебя должен волновать, так это озабоченные женщины. Те, у которых бушуют гормоны, тикают биологические часы и которые сразу строят планы на замужество, — сказал он, посмотрел на меня и рассмеялся.
Я съежилась, вспомнив, как вела себя с ним в машине после того, как вернулась от Нила.
— Очень смешно.
— А вот Джастин так не думает, — сказал он мягко. — Она тоже производила впечатление озабоченной, все говорила, что «кругом одни сумасшедшие». Мне пришлось согласиться. Даже я знаком с парой сумасшедших женщин. Но с ней, кстати, все ясно. Ее легко было разговорить — просто ей было нужно помочь немного расслабиться. А для этого надо не портить все и быть собой.
— Я ничего не порчу, как ты выражаешься, — сказала я твердо, но жар с пылающего лица прокрался и в мой голос. — Не больше, чем ты, во всяком случае. И ты сам, и твой выдуманный сын, и твои эмоции — все это фальшивое! Чем ты лучше меня? Я тоже могу выведать у людей все, что мне нужно. Чем, собственно говоря, моя работа отличается от твоей? — Заметив выражение его лица, я лишь раздраженно махнула рукой: — У тебя есть оружие и все такое, и ты можешь всегда кликнуть подмогу. А у меня — только собственные мозги, да и то ненадежные. Но меня еще никто не застал на месте слежки!
— Это только потому, что я решил не докладывать о тебе.
Я подскочила как ужаленная:
— Ты прицепился мне на хвост, потому что у тебя в семье проблемы. Не знаю, сколько лет ты тренировался, но тебя засекли соседи. А меня они не заметили, потому что я сработала чисто. Но ты не хочешь этого признать. Ты просто злишься на меня за прошлое.
Мои слова тяжело повисли в воздухе.
— Это не имеет ничего общего с прошлым. В моей семье все хорошо. В беде только Нил, — бесстрастно сказал он.
— Ну и ладно, — сказала я, дав понять, что ничего у него ладно не было. Я вела себя подобным образом потому, что сама была виновата, наговорила глупостей и упустила то, что шло прямо в руки. Но мне требовалось время, чтобы собраться с мыслями и выпутаться из этой ситуации.
— Мне надо домой.
— Что, пора выгуливать щеночков? — невинно поинтересовался Сэм.
Я закатила глаза и фыркнула, что должно было обозначать крайнее раздражение, и он нажал на газ.
Некоторое время мы ехали молча. Я про себя проклинала его, насылая на его голову неподдающуюся диагностике болезнь и целибат на всю оставшуюся жизнь. Однако он как ни в чем не бывало продолжил разговор. Ему явно раньше не приходилось ссориться с женщинами. Он что, не знает, как вести себя при ссорах? Леденящая тишина в таких случаях намного лучше. Это позволяет поддерживать ярость на нужном уровне.
— Давай по дороге заедем к Нилу?
Я не знала, что сказать, но проигнорировать его мне показалось ребячеством, так что я просто кивнула.
Когда мы подъехали, я заметила фургон для перевозки мебели и спросила:
— К нему переезжает друг?
— Вряд ли, вторая спальня заставлена емкостями с гидропоникой — в них он выращивает еще и травку. Мне приходилось изворачиваться и выдумывать предлоги, чтобы не заходить туда, — сказал Сэм и, перехватив мой взгляд, добавил: — Докладывать о своем собственном брате иногда ужасно утомительно. Может быть, он решил съехать?
Но тут мы увидели, как грузчики с трудом втаскивают внутрь огромный посудный шкаф, а когда вошли, в глаза бросилось множество коробок в коридоре. Потом я обратила внимание на входную дверь и потрогала глубокие борозды в старой деревянной панели. Отслоившиеся кусочки краски прилипли к моей ладони. Они обсыпались с царапин, которые избороздили дверь на уровне головы.
— У Нила собаки не было? — спросила я. — Огромной, злющей собаки?
— Нет, — уверенно сказал Сэм.
— Он говорил тебе что-нибудь о переезде?
Но и так было ясно, что для него это тоже покрыто мраком.
— Нет, у него все было в порядке. Я думал, что ему нравится здесь жить.
— Когда ты в последний раз приходил к нему?
— Дней пять назад.
Мы всунули головы в дверь как раз тогда, когда грузчики выходили. Они не знали, когда съехал предыдущий съемщик, но дали нам телефон нового.
Сэм набрал номер. На линии стоял треск. Новая съемщица сказала ему, что сейчас делает ремонт, поскольку за это ей снизили плату, и дала номер домовладельца. От него мы узнали, что Нил задолжал за квартиру за шесть месяцев. И что домовладелец крайне расстроен из-за поцарапанной двери. Сэм пообещал заплатить, сколько было нужно, и сунул телефон в карман с едва заметным вздохом. От Сэма-подростка не осталось и следа. Теперь он выглядел на все шестьдесят. В машине он с силой ударил по рулю кулаком и спустя мгновение устало улыбнулся мне:
— Старина Нил.
— Да, старина Нил.
Он подкинул меня домой и отказался от предложенного пива или чая. Я чувствовала себя ненужной и, сказать по правде, дулась сама на себя и на весь белый свет. Стоило нам начать понимать друг друга, как я все испортила. Мне двадцать девять лет. Это я должна была убеждать его в том, что я хорошая, а не наоборот. А я?
— У тебя уже весь нос красный, — сказала Джози.
— И глаза в кучку, — прибавила Зара. — Сколько коктейлей ты выпила?
Я сидела в баре Джози уже час, когда пришла Зара. Джози, бросив кухню, где она готовила закуски, вынесла для нее еще один бокал с коктейлем.
— Всего три, — сказала я. — А три — это только на один больше, чем два. Обычно пьют два. Из-за тебя я разговариваю, как пьяница.
Зара устроилась поудобнее на стуле и заметила:
— Конечно, у тебя и нос, как у пьяницы.
Ник приготовил нам коктейли, чтобы разогнать нашу тоску-печаль. У каждой из нас был свой повод для
