— Кэсс?
— Она спит.
Это был голос Малкольма, но я его не видела. Было по-прежнему темно.
— Включите кто-нибудь свет, — проквакала я.
— Ты можешь открыть глаза?
Я попыталась, но свинцовая тяжесть не дала мне раскрыть век. Потом я почувствовала, как кто-то прикоснулся к моей руке.
— Кэсс? Я думаю, она проснулась, — голос удалился, затем качнулся ближе: — Кэсс, ты видела, кто тебя ударил?
— Кто меня ударил? — повторила я.
— Да. Ты видела их?
— Голубая машина… Сбила меня, — пробормотала я. — Она ехала по крышам. Я что, пила? Что случилось?
— Тебя не машиной сбили. Тебя сбили кулаком. Ты видела, кто это был?
Я попыталась потрясти головой, но в мозгу вспыхнул фейерверк, и я вздрогнула:
— Уйдите отсюда.
— С ней все в порядке.
Голоса удалились, а затем кто-то поднял мою голову, что-то подложил под нее и опустил опять. Потом меня начали дубасить снова. Или, по крайней мере, так казалось. Со страха я вскочила, но кто-то удержал меня.
— Кэсс, все хорошо. Ты в больнице. Они просто немного подлечат тебе голову.
Это был голос Сэма. Я резко открыла глаза, но тут же зажмурилась:
— Выключите свет.
— Она никак не может собраться с мыслями.
И никогда не могла. Вечно: голубые туфли или черные? Водка или содовая? Никогда…
— Просто не открывай глаза, вот так, Кэсс.
Это Сэм перебил Малкольма, за что я была ему благодарна. Если бы тот начал бубнить, что я не могла выбрать и между парнями, я бы вскочила и дала ему по морде.
— Кто-то ударил тебя кулаком по голове и оглушил, — сказал Сэм. — У тебя шишка размером с мандарин, и вот еще что — твою сумку украли.
Я застонала. Ведь там было десять тампонов и платочки «Ментос», которых я больше никогда не увижу.
— Хочешь, я заявлю о пропаже твоих документов?
— Бумажник у меня был в брюках, — прошамкала я. Но никто не сдвинулся, чтобы проверить, там ли он.
Тогда я изловчилась, собираясь извлечь его, и вдруг поняла, что моя голая нога трется о грубую простыню.
— Эй, вы! Кто снял с меня брюки?
В комнате стало тихо. Наконец, Сэм проговорил:
— Тебя привезли на «скорой». Одна пожилая женщина сообщила, что ты, э-э-э, там лежишь.
— И никто не видел, кто меня ударил?
— Когда она подошла, вокруг никого не было. Только ты. Лежала на тротуаре.
— Значит, это врачи сняли с меня штаны? — спросила я, сильно зажмурившись, и, казалось, тишина отозвалась эхом вокруг меня. — Что же все-таки произошло?
— Понимаешь, кто бы ни ограбил тебя, он унес и твои туфли.
— И твои очки от солнца, — сказал Малкольм.
— И твои носки.
Слева от меня кто-то расхохотался:
— Ты выглядела так прикольно — в широкой майке и с маленькими бледными лапками, торчащими из джинсов.
Я услышала шум — кто-то возражал и не хотел уходить, потом дверь закрылась. Малкольм.
— Это что, был твой друг? — спросил Сэм.
— Экс-друг. Теперь очень-очень экс, — проворчала я.
— Зара и Джози в пути. Визитка Малкольма была у тебя в бумажнике. Девушек я застал у Джози в кафе.
— Значит, тебе кто-то позвонил? — вздрогнула я, представив, что я могла наговорить в бессознательном состоянии или во сне.
Ко мне в одно мгновение вернулись все долгие и довольно подробные грезы о Сэме, и я затаила дыхание.
— Та пожилая дама — она позвонила в полицию, после того как вызвала «скорую помощь». Я сидел в участке, просматривал бумаги, услышал и узнал тебя по описанию.
— Босая и ограбленная девушка — это что, похоже на меня?
— Угу.
— И ты рылся в моем бумажнике? Рада, что ты не позвонил хотя бы ветеринару Джока, — прошипела я. Как болит челюсть!
— Вообще-то, я позвонил. Но, как оказалось, не такой уж он тебе близкий друг.
В комнате воцарилась тишина. Я покосилась на Сэма тем глазом, который меньше заплыл. Он сидел в пластиковом кресле слева от меня, подперев голову рукой. Вид у него был усталый.
— Привет, одноглазый пират, — тихонько проговорил он.
— Злишься на меня?
— Угу.
Я снова скосила глаз в его сторону.
— Я делала то, что считала правильным, — прокаркала я. Лицо болело ужасно.
— Но это оказалось неправильным. Если бы ты подождала хоть одну секунду, я бы пошел с тобой. Мы бы вместе поговорили с Дэниелом и Сьюзен. С ними вполне можно было бы обойтись без полиции.
— Элен не хотела, чтобы Дэниел узнал, что она наняла частного сыщика.
— Кто же этого хочет? Но мы вполне могли бы это уладить. А теперь, чтобы арестовать Сьюзен, нам придется подловить ее на чем-нибудь таком, в чем ты не замешана.
Я пошире открыла глаз, силясь рассмотреть выражение его лица.
— Правда? Неужели ты мне в этом поможешь?
— Не понимаю, откуда у тебя эта идея фикс — арестовать ее. Ну да, я помогу.
— Я вообще подозрительная.
— И кого ты подозреваешь — ее или меня?
— Выбери кого-нибудь одного.
— Ты и должна быть подозрительной. Сегодня выпускают Нила, и я нанимаю тебя следить за ним. В оба глаза.
— Ни за что! — Я привстала, но все окружающие предметы так резко шатнулись влево, что я тут же снова упала на кровать. — Я же ранена. Как я могу смотреть за кем-то в оба глаза, если я не могу даже одним глазом взглянуть.
От охватившего меня негодования я закипела, как чайник, хотя моя челюсть при этом испытывала невероятные мучения.
— Это глупо!
— Поэтому он и поживет у тебя некоторое время. Разумеется, пока я не подыщу ему что-нибудь.
Я взорвалась:
— А почему бы ему не пожить у родителей? Или у тебя? Отстаньте от меня. Он в считанные часы продаст мой музыкальный центр.
— Понимаешь, он уже заложил большую часть моих вещей. И маминых. Мы не можем принять его — любовь должна быть строгой. А если он поживет с тобой, то уж точно узнает, что такое строгая любовь. Быстро придет в себя. Но я найду кого-нибудь проследить за твоей квартирой, ради безопасности вас обоих.
