боюсь, что он может испортить нам все удовольствие от поездки. — И уголки его губ приподнялись в ленивой усмешке. — Хочешь, я извинюсь перед тобой и докажу, что сожалею о своем поведении?
И, прежде чем она поняла, что он собирается сделать, Хадсон сжал ее лицо в ладонях и прильнул к губам. Отчаянным усилием воли Марианна заставила себя сидеть неподвижно, не отвечая на поцелуй. Если она сейчас поддастся соблазну, следующие несколько дней превратятся для нее… Во что? В райское блаженство? Может быть, но рано или поздно прекрасный сон сменится удручающей реальностью.
— Не надо бороться со мной, — ворвался в сумятицу ее мыслей вкрадчивый шепот соблазнителя. — Ты хочешь ответить на поцелуй, и мы оба это знаем!
— Нет! — Она отдернула голову так резко, что ударилась бы о стекло, если бы окно не было открыто. — Ты говорил, что я буду в полной безопасности, а теперь…
— Анни, это просто поцелуй.
— Да неужели? — вспылила Марианна. — Чисто платонический?
— А ты хочешь чисто платонических отношений? — Он бросил на нее пронзительный взгляд из-под густых ресниц. — Ты действительно этого хочешь?
Гнев и ярость Марианны улетучились под его тяжелым взглядом.
— Да, я действительно этого хочу, — ответила она дрожащим голосом.
— Хорошо, пусть так и будет. — Он небрежно кивнул и завел мотор, и Марианна была вновь глубоко уязвлена его очевидным равнодушием.
— И ты не… не возражаешь? — пролепетала она, чувствуя, как пылают щеки.
— Я просто убит, — насмешливо ответил он; лицо его ничего не выражало. — Но ничего, выживу.
Семьдесят миль до Феса мощный и комфортабельный «рейнджровер» преодолел меньше чем за час. Перекусив в пути, к полудню Хадсон и Марианна были уже в городе.
Они направились в Старый Город, построенный более двенадцати столетий назад и отделенный от Нового мутной рекой. Распахнутые ворота в высокой каменной стене ввели их, казалось, прямо в средневековье.
Марианна была очарована всем, что видела. Мимо них степенно шли берберы в чалмах и просторных бурнусах; их жены были закутаны в чадры. Возле домов сновали стайки чумазых ребятишек. Козы и овцы бродили прямо по улицам. Туристам повстречался даже водонос с кожаными ведрами на расписном коромысле. Марианна, не расстававшаяся с фотоаппаратом, с горящими глазами делала снимок за снимком.
— Кийт был бы в восторге!
При этом случайном упоминании о другом мужчине Хадсон плотно сжал губы.
— Какая жалость, что его нет с нами! — издевательски протянул он.
— Я просто хотела сказать… — Она оборвала себя. Не хватало еще извиняться за безобидную реплику! Хадсон едва ли не силой затащил ее в машину, а теперь ждет, что она будет оправдываться? — Надеюсь, ты заказал номер в гостинице? — сухо спросила она. — Похоже, здесь полно туристов.
— Фес — деловой город, но с полным правом его можно назвать и культурным центром Марокко, — заговорил вдруг Хадсон, не отвечая на ее вопрос. — Здесь множество школ, а Каруинский университет, возникший еще в средние века, славен по всему мусульманскому миру. В городе множество студентов.
— Очень интересно. Так ты заказал номер заранее? — не отставала Марианна.
— Да, Анни, я заказал номер заранее.
Он замолчал, и гордость не позволила Марианне продолжать расспросы. Он, очевидно, хочет залучить ее к себе в постель — не успел отъехать со стоянки, как набросился с поцелуями! Но на это Марианна не пойдет никогда. Он обещал, что с ним она будет в безопасности, — пусть попробует нарушить слово! Он ее не любит, более того — ненавидит и презирает, и если думает, что она согласится…
— Анни, очнись! Перепугаешь верблюдов!
— Что? — (Глубокий голос Хадсона вывел ее из задумчивости.) — Что ты сказал?
— Ты так мрачно смотришь на этих верблюдов, что они сейчас в обморок попадают, — усмехнулся Хадсон. — Пожалей животных!
— Вовсе не мрачно, — возразила Марианна. — Просто смотрю, и все.
— Хочешь сказать, это твое нормальное выражение лица? — притворно ужаснулся Хадсон.
— Если и так, не позволю, чтобы кто-то делал мне замечания, — резко ответила Марианна. — Как я выгляжу — это мое личное дело.
«Кто-то», улыбаясь, свернул на стоянку, припарковался и заглушил мотор.
— Небольшая прогулка поможет тебе успокоиться, — сказал он ласково, словно говорил с усталым и раскапризничавшимся ребенком.
Марианна заскрипела зубами.
— Я совершенно спокойна, но от прогулки не откажусь. — Она мысленно поздравила себя: голос ее звучал совершенно бесстрастно.
— Я еще не говорил, что ты прекрасно выглядишь? — хрипловато поинтересовался Хадсон, помогая ей выйти из машины и касаясь ее шелковистых кудрей. — Непорочно-белое платье, распущенные волосы, никакой косметики. Словно падший ангел.
— Падший? Не думаю, — быстро ответила Марианна.
— Зеленоглазый, стройный, сексапильный ангел, — хрипло продолжал Хадсон, — с телом богини и глазами, которые зажигают в мужчине кровь и заставляют воображать… — Он вдруг замолчал.
— Что? — с трудом выговорила Марианна.
— Как все могло бы быть. — Зарывшись рукой в ее волосы, он притянул ее к себе. — Как я мог бы быть с тобой. В постели, в душе, на заднем сиденье, в стоге сена. Господи, Анни, ты не представляешь, какие странные места для этого занятия приходят мне в голову! Кое-какие из моих идей, кажется, физически невозможны, но попробовать стоит! Скажи мне, приходят ли такие мысли в голову падшим ангелам? — вкрадчиво протянул он.
— Хадсон, ты обещал!
— Я хочу съесть тебя живьем, Анни! Поглотить тебя, насладиться тобой и насытить тебя, превратить день в ночь и ночь в день, пока ты не станешь так полна мной, что не сможешь принять больше ни кусочка, — и тогда я опустошу тебя и начну все сначала!
Марианна зажмурилась и начала молиться, чтобы искуситель исчез. Но когда она открыла глаза, Хадсон по-прежнему стоял рядом. Нет — подошел еще ближе.
— Ты мне не доверяешь, — прошептал он, — ты почему-то меня боишься. В твоих глазах я читаю страх.
Страх? Да, она боится — но не Хадсона, а самой себя. Хадсон де Санс — человек чести. Она охотно доверила бы ему свою жизнь, но за себя ручаться не может. Не сумеет отдать ему себя, а затем распрощаться и уйти как ни в чем не бывало.
А остаться нельзя. Именно честь и отвага, так восхищающие ее в Хадсоне, могут сделать его легкой добычей для негодяев, подобных Майклу. Эти люди, недостойные лизать ему башмаки, ненавидят самое имя Хадсона де Санса. Они погубят его.
— Хорошо, я подожду. — Он отступил на шаг. — Но придет время, и ты станешь моей.
— Я не хочу этого! — прошептала Марианна. — Нет смысла ждать того, что никогда не случится!
— Не согласен, — твердо ответил Хадсон. — Это непременно случится.
— Хадсон, ты сам говорил, что мы друг для друга — никто. Даже не друзья! Зачем так все усложнять? Не понимаю, зачем ты вообще взял меня с собой? Разве мало на свете женщин, которые с радостью прыгнут к тебе в постель? — уныло закончила она.
— Тысячи, — лаконично ответил он, не сводя с нее испытующих глаз.
— Зачем же ты пристаешь к женщине, которая этого не хочет?
— Можешь назвать это причудой, — небрежно ответил он.
Марианна опустила глаза; уголки губ ее печально дрогнули. Причудой? Выходит, она превратилась для него в игрушку?
— А теперь пойдем прогуляемся. Может быть, присмотрим сувениры, которые нам захочется привезти домой в память о Марокко.
