эльфийскому королю боль, он старался помочь, как только мог. Он не задавал своих вопросов, за что Аллардон был ему благодарен, а просто отвечал и находился рядом с королем столько, сколько было необходимо.
Когда беседа закончилась, Аллардон попросил Крылатого Всадника остаться на ночь, чтобы дать ему время решить, не может ли эльф–охотник быть еще чем–то полезен. Это был не приказ, а просьба. Король обещал предоставить помещения и пищу и для всадника, и для его верховой птицы и сказал, что будет рад, если эльф–охотник останется. Предд согласился.
Снова оставшись один, на этот раз в своем кабинете, Аллардон Элессдил стал думать, что же ему делать. После тридцати лет разлуки он может и не узнать в том изувеченном человеке своего брата, даже если в доме целителя в Браккен Клелл находится действительно Каэль. Следовало полагать, что это все– таки Каэль, так как браслет подлинный. Беспокоила же короля карта. Что ему с ней делать? Он догадывался о ее большой ценности, но что на ней — он никак не мог разобрать. Если ему придется предпринять новую экспедицию, а такую вероятность он рассматривал уже серьезно, то надо сделать все возможное, чтобы выяснить, с чем эта экспедиция может столкнуться.
Королю нужен был кто–то, кто бы мог расшифровать карту. Кто–то, кто объяснил бы ему, что значат эти слова и символы.
Сделать это, Аллардон подозревал, мог только один человек. Точнее, только один из известных ему людей.
За окнами уже стемнело, леса Западной Земли уютно окутала ночь, крыши и стены городских домов растворились во тьме, и теперь их очертания обозначались лишь группами огней. В фамильной резиденции Элессдилов было тихо. Жена Аллардона вместе с дочерьми работала над подарком ему на день рождения — лоскутным одеялом, которое, как подразумевалось, должно стать для него сюрпризом. Его старший сын Килен командовал полком на Преккендорранском плоскогорье. Младший, Арен, охотился в лесах на севере вместе с Ардом Патринелем, командиром королевской гвардии. Несмотря на многочисленность своей семьи и силу королевской власти, Аллардон чувствовал себя беспомощным и одиноким перед лицом возникшей задачи.
Как же взяться за нее, чтобы все получилось?
Время ужина прошло, а король все ходил по кабинету и думал. Трудность заключалась в том, что человек, с которым ему предстояло иметь дело, был чуть ли не главным его врагом. Но иметь с ним дело все–таки придется, отставив в сторону собственные опасения и их прошлые обоюдные противоречия и вражду. Аллардон сможет сделать это, так как уметь идти на такие уступки — часть обязанностей короля. Трудность заключалась в том, что надо было убедить того, другого, поступить так же. Надо было выработать такой подход, чтобы не встретить моментального отказа.
В конце концов, король нашел то, что искал, прямо у себя под носом. В качестве своего эмиссара он пошлет эльфа–охотника Предда, Крылатого Всадника. Крылатый Всадник отправится, так как понимает важность своих находок и еще потому, что Аллардон пожалует Крылатому Братству еще какую–нибудь привилегию. Тот человек, в чьих услугах король нуждается, согласится помочь, поскольку враждует с земными эльфами, а не с Крылатым Братством и прямота, открытый подход эльфа–охотника Предда ему должны понравиться.
Никаких гарантий, конечно, быть не может. Этот ход может и не принести удачи, и придется делать новые попытки… Может быть, придется даже отправиться к нему лично. И он отправится, если ничто другое не поможет. Но, желая склонить противника на свою сторону, король, прежде всего, рассчитывал на его пытливый ум и любознательность. Ему не устоять перед искушением разгадать эту карту. Он не сможет не поддаться притягательной силе тайны. Весь его образ жизни не даст ему так поступить. Кем бы он ни был (а выступал он во многих качествах), прежде всего он был ученым.
Эльфийский король вынул карту, которую доставил ему Крылатый Всадник, и положил ее на письменный стол. Он велит снять с нее копию, на случай если оригинал вдруг окажется утрачен. И скопировать надо очень точно, со всеми словами и символами. И надо быть осторожным, так как предательство может мгновенно погубить все предприятие. Писец выполнит копию и не зная о происхождении карты и ее ценности. Секретность все–таки можно сохранить.
Тем не менее, он будет рядом с писцом, пока тот не закончит работу. Приняв решение, король послал советника за писцом и, откинувшись на спинку кресла, стал ждать. С ужином придется повременить.
Глава 2
Тем же вечером, в то время как Аллардон Элессдил дожидался писца, в Браккен Клелл шпион из дома целителя получил ответ на донесение, посланное им своей Госпоже двумя днями ранее. И такого ответа он никак не ожидал.
Когда он вечером, думая о чем–то своем, пришел в свою квартиру, она была там. Может быть, он думал о том, чтобы чуть позже проскользнуть к своим клеткам и посмотреть, не вернулся ли кто–либо из крылатых гонцов с посланием. Может быть, он думал только о горячей пище и теплой постели. Как бы то ни было, меньше всего он ожидал увидеть ее саму. Удивленный и напуганный этим появлением, он вскрикнул и отпрянул, когда она вышла из тени. Тихо обратившись к нему, она его успокоила и терпеливо подождала, пока он приходил в себя.
— Госпожа, — прошептал он, опустившись на одно колено и низко склонив голову. Она с удовольствием отметила, что он не забыл, как надо себя вести. Она уже много лет не приходила сюда, тем не менее, он помнил свое место.
Она оставила его стоять перед собой на одном колене. Ее тихий голос был одновременно и успокаивающим, и давящим. С головы до пят ее окутывали серые одеяния, а лицо скрывал капюшон. Шпион ни разу не видел ее при свете, и ему даже мельком не удавалось заметить черты ее лица. Она была тайной, тенью, про которую можно сказать, что она есть, но нельзя сказать, что она такое. Госпожа всегда стремилась слиться с темнотой, она была существом, которое чувствуешь, а не видишь, которое следит и тогда, когда остается незаметным.
— Госпожа, у меня важные сведения,— проговорил шпион, не поднимая взгляда, дожидаясь, когда ему будет позволено подняться.
Ведьма Ильзе держала его опустившимся на одно колено и размышляла. Ей было известно больше, чем он полагал, больше, чем он даже мог вообразить, ведь она обладала способностями, которые были выше его понимания. По его донесению — по словам, по почерку, по оставшемуся на бумаге запаху — она могла оценить, насколько важным он считал дело, о котором шла речь. По облику своего шпиона сейчас — его поведению, тону его голоса, позе — она могла разгадать его желание. Это был ее дар — тех, с кем она имела дело, она всегда знала лучше, чем им бы хотелось. Ее волшебная сила обнажала перед ней людей и делала их прозрачными, как чистая вода.
Ведьма Ильзе вытянула руку.
— Встань, — приказала она.
Шпион поднялся и остался стоять, опустив голову и потупив взгляд.
— Я не думал, что вы придете…
— Ради тебя, ради сведений такой важности, я не могла не прийти. — Ведьма переступила с ноги на ногу и подалась немного вперед. — Говори же, что тебе известно.
Шпион поежился от волнения — ему очень хотелось быть услужливым. Скрытая под тенью капюшона, ведьма улыбнулась.
— Один Крылатый Всадник подобрал в море какого–то эльфа и доставил его к целителю, — начал говорить шпион, посмев теперь поднять взгляд, но не выше нижней кромки одеяния ведьмы. — У этого эльфа отрезан язык и выколоты глаза, и целитель говорит, что он наполовину безумен. Я в этом не сомневаюсь, я видел его состояние. Целитель не смог определить, кто такой этот спасенный, и Крылатый Всадник сказал, что тоже не знает этого, но он что–то подозревает. И Крылатый Всадник, перед тем, как доставить сюда этого человека, кое–что взял у него. Я сумел разглядеть. Это браслет с гербом Элессдилов. — Шпион попытался встретиться глазами с ведьмой. — Крылатый Всадник отправился в Арборлон два дня
