Ничего не найдя на этом этаже, Ягуар и Ястреб спустились на следующий. Почти сразу они обнаружили самодельную дверь, пробитую в стене самой дальней спальни. Парни постояли в тщетной попытке уловить признаки жизни, затем перебрались в соседнее здание и оказались в лабиринте комнат, где когда-то располагались офисы. Помещения заполняли столы, шкафы с выдвижными ящики, полки с книгами и какая-то давно не работающая техника. В комнатах царили полумрак и запустение, Кошками здесь и не пахло. Они безуспешно обследовали весь этаж, потом перешли на другой и начали все сначала.
— Долго мы собираемся здесь валандаться? — шепотом спросил Ягуар, в его голосе смешались тревога и раздражение. — Надеюсь, не всю оставшуюся жизнь?
Ястреб кивнул. Они начали быстро передвигаться с этажа на этаж, не затрудняя себя тщательными поисками, а быстро выискивая знаки временного присутствия людей. Они спустились уже до девятого этажа, когда наконец обнаружили то, что искали.
«Девять этажей, девять жизней», — эта мысль промелькнула в голове у Ястреба прежде, чем он понял, на что смотрит.
— Хреновые дела, Пташка… — тихо выдохнул Ягуар.
Огромный участок стены возле лестничной клетки был выбит, и Ястреб мог сразу сказать, что это повреждение нанесено недавно. Здесь действовали силой. По ту сторону каменной кладки лежало тело, наполовину погребенное под обломками. Дальше по коридору все двери были разбиты или распахнуты настежь, дверные косяки расколоты в щепки, несущие стены местами развалены на куски. Даже в густом полумраке, куда едва пробивался угасающий свет, Ястреб различил валяющиеся вокруг тела.
Все они, насколько он мог видеть через пролом в стене и входы, были разорваны на куски.
Ястреб шагнул в комнату, перелез через обломки и склонился над первым телом. Ему пришлось отбросить кусок старой занавески, чтобы убедиться, что это кто-то из Кошек.
Так и есть — один из старших парней, с искаженным гримасой боли и ужаса лицом и неподвижным взглядом широко открытых глаз. Огромная вздувшаяся рана, с темным кружком посередине, багровела на его шее, напоминая укус. Ястреб никогда не видел ничего подобного. Он поискал на теле другие повреждения, их не было. Сопровождаемый Ягуаром, он двинулся дальше.
Они нашли десяток мертвых детей разного возраста — некоторые из них имели на теле такие же багровые отметины, других просто раздавило и расплющило. Одно тело было расчленено, у другого отсутствовали обе руки и нога. Кошек уничтожили с невероятной жестокостью — видимо, их застали врасплох и они не смогли защищаться. Выглядело все так, как будто они пытались убежать, но не смогли.
Несмотря на нахлынувшее отвращение и настойчивый шепот Ягуара, что им надо валить отсюда, Ястреб продолжал поиски. Они нашли Тигра и Персидку в самой дальней комнате. Тигр, очевидно, пытался защитить девочку. Его тело почти распростерлось на ее теле, лежавшем в неловкой позе на матрасе у дальней стены. Короткоствольный «Флечетт» валялся рядом, окровавленный и искореженный. Ястреб поднял его. Из обоих стволов стреляли. Голова Тигра была почти оторвана от тела, а на шее красовалась все та же странная багровая отметина, которую они видели на телах других Кошек. Он до последнего боролся, пытаясь защитить младшую сестру, — но в конце концов проиграл. Ястреб посмотрел на него, не умея найти слов, чтобы выразить, что он чувствует. Он слышал бормотание Ягуара, грязно и злобно ругавшегося.
Ястреб перевел взгляд на Персидку. На теле такая же отметина, но лицо спокойно. Возможно, она умерла быстро, не осознав, что происходит. Печаль охватила душу Ястреба. Ей было только одиннадцать лет. В таком возрасте люди не должны умирать. Ястреб знал, что такое случается каждый день, каждый божий день, с тех пор как он живет на свете, и будет происходить еще очень долго. Но это знание не приносило облегчения. Ему вдруг безумно захотелось, чтобы встреча с Тигром была назначена на более ранний срок и он мог бы что-нибудь сделать, чтобы предотвратить это.
Ястреб окинул взглядом обращенные в руины комнаты и разбросанные тела. Какая сила в этом мире могла совершить такое?
Потом его внимание привлекла правая нога Персидки — вывернутая в лодыжке, и без обуви. На другой ноге, хорошо различимая на белой поверхности заляпанного кровью матраса, виднелась розовая теннисная туфля с серебристыми шнурками.
Ястреб вспомнил, что по пути, не далее чем в двух кварталах от их дома, он видел точно такую же, и сердце его остановилось.
С яростным воплем, он вылетел из комнаты, на бегу окликая Ягуара.
Глава двадцать вторая
Сова тихо сидела в углу общей комнаты, перелистывая одну за другой книги по медицине. Она занималась этим с тех пор, как ушел Ястреб, быстро пробегая глазами страницу за страницей. Сейчас на ее коленях лежала четвертая по счету книга — но она все еще знала о чуме, которой заразился Погодник, не больше, чем в начале поиска. В книгах вообще не содержалось достаточно сведений о заразных болезнях, поскольку многие из них возникли после химических атак и отравления окружающей среды, и некому было описать их как следует. А из написанного лишь малую часть удалось опубликовать.
Сова возлагала надежду на книги, составленные за последние двадцать лет, но все, что у нее имелось, — скудные сведения и ее личный опыт, который тоже не поспевал за скорым развитием болезней.
Сова потерла глаза, чтобы стряхнуть навалившуюся усталость. Иногда ей остро хотелось ходить, а не быть прикованной к инвалидному креслу. Речь шла не о жалости к себе, хотя такое чувство тоже иногда накатывало. Ее просто раздражала невозможность встать и самой посмотреть, что можно сделать, не полагаясь на описания других. Сова предпочла бы сама отправиться на побережье и взглянуть на дедушку Речки, но Ястреб никогда бы ей это не позволил. Он может согласиться перенести старика в их подземный дом, но только если она сумеет его убедить, что это не опасно для семьи. Достаточно того, что Речка уже подверглась опасности заразиться от деда. Ястреб никогда не пойдет на риск поставить под удар других детей.
Размышляя на эту тему, Сова не могла с уверенностью сказать, что он позволит Речке вернуться. Казалось невероятным, что он мог так поступить. В определенных случаях Ястреб бывал очень упрям, и это был как раз такой случай.
Чейни, лежавшая поперек комнаты в свой излюбленной позе — свернувшись клубком, — внезапно зашевелилась, просыпаясь, и приподнялась с тихим рычанием. Она проделывала это уже второй раз за последние пять минут, и четыре или пять — с тех пор, как ушел Ястреб. Сова догадывалась, в чем дело. Собака реагировала на звуки, доносящиеся из-за стены, они обе слышали их последние два часа.
Воробышек появилась в дверях спальни с сумрачным, напряженным выражением лица.
— Вот, опять, — сказала она, коротко кивнув светловолосой головой в сторону дальней спальни, принадлежавшей Сове. — И оно движется по потолку.
Прежде звуки доносились из-под пола спальни мальчиков, а перед тем откуда-то далеко снаружи, из- за стен. Всякий раз Чейни вскакивала и, принюхиваясь, принималась ходить из угла в угол — шерсть на затылке вздыблена, из пасти вырывается тихое рычание. То же самое и на этот раз: собака ходила по помещению, водя головой из стороны в сторону, то утыкая нос в пол, то задирая его к потолку. Сова не понимала, что происходит, только с тревогой следила за перемещениями Чейни, нарезающей круги по комнате.
— Что это, по-твоему? — спросила Воробышек.
Сова покачала головой.
— Что-то производящее много шума; должно быть, что-то побольше, чем крыса. Может быть, это бродит Ящерица или Паук — из тех, кто еще не знает правил.
Сова сама не верила тому, что сказала. Звуки ничем не напоминали те, что издавали Пауки или Ящерицы. Они не ассоциировались ни с чем из того, что она когда-либо слышала. Сова осознала, что, даже
