мной будут обращаться, как с незнакомкой.
– А чего же ты ожидала? – Он пронзил ее взглядом. – Что я буду рассыпаться перед тобой в любезностях и заверять в вечной любви?
Эверил молчала. Как она может отрицать, что именно этого жаждет ее сердце?
– Я не нуждаюсь в этом, – наконец вымолвила она. – Просто мне показалось, что ты… чем-то расстроен.
– И напрасно! – отрезал Дрейк, прикрепляя к бедру длинный нож. – А теперь, если ты не возражаешь, мне пора на охоту.
И прежде чем она успела пожелать ему удачи, он выскочил за дверь.
По прошествии трех недель в их жизни практически ничего не изменилось. Каждую ночь Дрейк являлся к ней, сгорая от страсти, и каждое его объятие казалось Эверил более отчаянным, чем предыдущее. Не далее как вчера он увлек ее в постель, не дождавшись, когда сядет солнце. Он даже не удосужился раздеть ее, а просто задрал юбки и овладел ею со страстным нетерпением, тяжело дыша и вскрикивая. А затем ночью, в самый темный час, тянулся к ней снова и снова. И Эверил, захваченная силой его страсти, пылко отдавала ему свое тело.
В эти часы Дрейк был неизменно ласков и заботлив и, казалось, искренне наслаждался их близостью. В его глазах светилась улыбка, в голосе звучала нежность.
Но с наступлением дня он превращался в вежливого незнакомца. В его бездонных глазах не отражалось никаких чувств, кроме вожделения. Всякий намек на мужчину, который делился с ней своим теплом, нежностью и мучительными тайнами, бесследно исчезал, словно призрак, существовавший только в ее сознании.
Какой же она была дурой, когда надеялась на большее! Для него она всего лишь женское тело, пусть и заурядное, зато доступное и всегда под рукой, когда нужно удовлетворить похоть.
Чем больше она терзалась и задавала Дрейку вопросы, пытаясь выяснить причины его непонятного отчуждения, тем сильнее он замыкался в себе. Что ж, больше она не даст ему оснований думать, что любит его. Эта глупость касается только ее одной и никого больше. Едва ли Дрейк когда-нибудь полюбит ее. Тем не менее сегодня вечером она устроит ему испытание. Эверил решила обольстить его, вложив всю душу в каждое прикосновение, в каждый поцелуй. Если даже после столь пылкой демонстрации ее чувств он не смягчится и не проявит хоть какие-то эмоции, она получит окончательный ответ на свой вопрос.
Когда единственное окошко хижины окрасили лучи заката, Эверил зажгла две свечи и поставила их на стол. Дрейк должен был вот-вот появиться, а она еще даже не оделась по случаю намеченного представления. Алое платье с золотым плетеным пояском было, пожалуй, лучшим в ее скудном гардеробе. Разложив его на кровати, Эверил помешала кипевшее на огне рагу и занялась своими волосами.
Дрейк появился намного раньше, чем она ожидала. Судя по мокрым волосам и струйкам воды, стекавшим по его золотистой коже, он искупался в пруду.
Эверил сглотнула, стараясь подавить вспышку желания. Она понимала, что испытывать такую страсть к Дрейку просто безумие. И все же не могла ничего с собой поделать. Взгляд Торнтона распалял ее.
– Ужин почти готов, – сообщила Эверил и потянулась к платью внезапно задрожавшими руками. – Подожди, я сейчас оденусь…
– Не надо. – Дрейк в несколько шагов пересек комнату. – Забудь об ужине, – вкрадчиво произнес он. – И о платье тоже.
Он попытался забрать у нее одежду, но Эверил вцепилась в платье и открыла рот, чтобы возразить. Дрейк поднял руку, призывая ее к молчанию. От его сладострастной улыбки у нее чуть не остановилось сердце.
– Меня интересует отнюдь не твое кулинарное искусство или красивые наряды.
Он снова потянул платье, и оно выпало из ее ослабевших пальцев. Бросив его на постель, Дрейк повернул Эверил к висевшему на стене зеркалу. Мерцавшие на столе свечи выхватили из темноты отражение двух фигур.
Эверил ощутила жаркое прикосновение его затвердевшей плоти. Несмотря на разгоравшуюся страсть, ее охватила паника: как же планы обольщения? Она не может позволить ему спутать все карты. Однако когда Дрейк, едва касаясь, провел пальцем по ее щеке, горлу и спустился в ложбинку между грудями, у нее перехватило дыхание.
Решив не выпускать ситуацию из-под контроля, Эверил попыталась повернуться к мужу лицом. Но прежде чем ей это удалось, его большой палец нежно погладил ее напрягшийся сосок. Девушка закрыла глаза, сопротивляясь приливу желания, которое доводило ее до безумия. Почему он всегда так возбуждает ее? Стоит Дрейку дотронуться до нее, как все ее существо – от средоточия женственности до сердца – сладострастно отзывается на ласку.
Нет, так дальше продолжаться не может. Она должна знать, как к ней относится супруг! Повернувшись к Торнтону лицом, Эверил открыла рот, собираясь заговорить, но Дрейк запечатал его страстным поцелуем. И она, словно оплывающая от пламени свеча, растаяла в его объятиях. Когда Эверил застонала, он прервал поцелуй и повернул ее к зеркалу. Губы девушки припухли и покраснели, на щеках горел румянец, полуприкрытые глаза затуманились. Золотистая коса, наполовину распущенная, свободно лежала на плече.
Эверил медленно обернулась, обратив на Дрейка вопрошающий взгляд, но его сильные руки вернули ее назад, к отражению в зеркале.
– Нет, – прошептал он. – Смотри. Я хочу, чтобы ты видела, как мы занимаемся любовью.
Его намерения окончательно прояснились, когда он обхватил ее груди и стал пальцами массировать затвердевшие соски. От возбуждающих прикосновений Дрейка, от завораживающего вида его загорелых рук кожа Эверил покрылась мурашками. Она невольно выгнулась.
– Вот так, умница, – ободряюще вымолвил Дрейк и, спустив вырез сорочки, обнажил ее груди.
Эверил уставилась на сладострастную картину. Господи милостивый, как же она хочет его!
Дрейк еще немного поиграл ее сосками, а потом двинулся вниз по гладкой поверхности ее живота к
