Внезапно раздавшиеся аплодисменты застали ее врасплох, и, повернувшись одним порывистым движением, она вскочила.
Герцог стоял в дверях, оперевшись о косяк, и продолжал аплодировать.
Смущенно потупившись, девушка прижала руку к груди.
– О, ваша светлость, я...
– Вы просто прекрасны. – Улыбка удивления смягчила строгие черты его лица. – Отчего Джеймс не сказал мне, что вы обладаете такими талантами?
Талант? Конечно, он преувеличивает. Возможно, герцог считает, что лесть – самый лучший способ оставить позади их прошлые сложности? Это казалось логичным, хотя и неискренним.
И все же даже эта фальшивая похвала заставила Киру смущенно отвернуться.
– Джеймс ни разу не слышал, как я играю и пою. Никто, кроме моего брата, не слышал.
– Правда? Почему же вы лишаете мир такого наслаждения? Слушать вас – это величайшее удовольствие.
Даже если Кропторн лжет, он делает это с безграничным шармом. Кира почувствовала, что на щеках ее появляется румянец.
– Я... я просто делаю это для своего удовольствия.
Герцог подошел ближе и встал всего в нескольких шагах от нее; его глаза сияли восхищением, которое казалось на удивление искренним. А потом он улыбнулся так ослепительно, что у Киры засосало под ложечкой.
Хотя она знала, что это глупо, но не могла не улыбнуться в ответ.
– Вы слишком добры.
– Чепуха. Я просто честен. – Он опустился на скамью перед фортепиано и приглашающим жестом похлопал по сиденью рядом с собой.
Настороженно глядя на герцога, Кира медлила. Он правда хочет, чтобы она села рядом с ним? Так близко?
– Ну же. Я не буду кусаться, поверьте. Я даже не буду рычать. – Герцог добродушно ухмыльнулся. – По крайней мере не слишком громко.
Теперь он дразнит ее. Зачем? Раньше Кира сомневалась даже, что у него есть вообще чувство юмора, но вот только что он показал ей, что способен и на это. Ошеломленная, она села рядом с ним. Неужели этот человек и есть настоящий Кропторн? Кира не знала, что и думать.
Он был близко – слишком близко с точки зрения приличий, особенно если учесть, что они все еще оставались наедине, и девушка прикусила губу, не зная, на что решиться. Она не должна выполнять его просьбу, но отказать было бы неблагоразумно, особенно когда он решил вести себя с ней более обходительно, чем прежде – если, конечно, это не игра ради каких-то непонятных ей целей.
Кира робко села на скамью, и их плечи соприкоснулись. Тело герцога излучало тепло, прогоняющее остатки холода вокруг. Неизбежное ощущение мускусного запаха наполняло ее каждый раз, когда она делала вдох. Обычно герцог выглядел высоким, мрачным и угрожающим... но улыбающийся он показался ей привлекательным и даже красивым. Нет, не так; он выглядел потрясающе. Герцог был из тех мужчин, которым ничего не стоило разбить сердце женщины, но она ему этого не позволит. Ее будущее – это Джеймс, и точка.
Решив, что ради Джеймса все же стоит улучшить отношения сего кузеном, Кира поддразнила:
– Я не уверена, что узнаю вас, если вы хотя бы чуть-чуть не порычите.
Герцог улыбнулся:
– О да! Мне нужно постоянно поддерживать репутацию.
– В этом я ничуть не сомневаюсь. – Кира снова улыбнулась. Неделю назад она ни за что бы в такое не поверила.
– Правда, вы действительно поете великолепно. – Восхищение в его глазах согрело ее. – Где вы научились играть и петь?
Если она начнет объяснять, придется рассказать о матери, о ее счастливых воспоминаниях до внезапного бегства в Персию – и потом о шокирующем отказе. Увы, она не могла говорить о таких вещах даже с собственным братом, а уж с герцогом... Может быть, общение с ним и стало сейчас более приятным, но обсуждение ее прошлого и смешанной крови только напомнит ему причины, по которым он прежде был против нее.
Девушка пожала плечами.
– Я училась понемногу то тут, то там и много упражнялась. Музыка – одно из моих главных увлечений.
Глаза герцога потемнели. Хотя дверь в музыкальный салон не была закрыта, у Киры почему-то появилось ощущение, что они здесь совершенно одни. Ощущение было необычным, но не неприятным – оно даже немного опьяняло.
– Вероятно, музыка приносит вам счастье. – Герцог прищурился. – Возможно, если мне удастся подольститься к вам, я смогу убедить вас помочь мне петь чуть лучше, чем умирающее животное?
– Неужели вы не умеете петь?
– Не смогу взять ни единой ноты, – признался он. – Если только вы не включите в понятие «пение» многие другие звуки.
– Но умирающее животное, ваша светлость? Этого не может быть.
