— Отец, — позвала она и тут же закашлялась. Грязь была и во рту. Она сплюнула.
— Я здесь, — послышался голос Торна.
Труф увидела его, он стоял между колоннами, прижимая к груди 'Страдающую Венеру'. Труф поднялась. Смахнув грязной рукой налипшие на глаза и лоб волосы, она произнесла:
— Ты… Я…
— Получилось, — шептал он. — Мы закрыли врата. — Слова его казались Труф только намеком на то, что он должен был сказать ей: как ей, видевшей рай, дальше жить в этом мире, среди теней? — Я всегда говорил, что это возможно, — не замечая сомнений Труф, сказал Торн. — А теперь, дорогая моя дочка, прости меня. Вчера я не был с тобой достаточно откровенен, я не все сказал тебе. Когда-нибудь ты поймешь меня, во всяком случае, я на это надеюсь. А сейчас я должен уйти… Я ухожу, прости меня.
Труф понимала, что Торн недоговаривает, стоя на горе у врат, она все почувствовала.
— Куда ты уходишь? — спросила она, и голос ее прозвучал требовательно. — Почему ты хочешь уйти, когда я только-только обрела тебя?
— Я буду всегда любить тебя, Труф. Но в ту ночь, когда умерла твоя мать, я вернулся сюда, чтобы взять ее обратно. Силой своей крови я открыл врата, и за это страшное прегрешенье теперь я должен получить адекватное наказание. На меня наложена епитимья, и я должен ее нести. Прощай.
— Нет! — Труф вскочила и бросилась к нему, но было уже поздно.
Вспыхнул яркий свет, и Торн исчез. Пространство между колоннами было пусто, и только на растущем неподалеку дубе чья-то невидимая рука вырезала символ круга истины.
Вместе с Торном из этого мира исчезла и 'Страдающая Венера'.
15. Будь правдив с самим собой
И ты, кто истине высокой поклонялся,
С великими ушедшими сравнялся.
Склонен, повержен, побежден.
Почти целый час Труф пробиралась к Вратам Тени. Когда она подошла к дому, там царил полный хаос. В воздухе висел сильный запах гари, повсюду стояли машины — полицейские, пожарные и 'скорой помощи'. Привлеченные сильным огнем и воем сирен, приехали даже несколько зевак из Убей Тень. Труф увидела, как на носилках вынесли Хиауорда, рядом с ним шла медсестра, держа в руках капельницу.
Что произошло? Лавируя между машинами, Труф побежала ко входу в надежде увидеть Айрин и Лайт или хотя бы кого-нибудь из круга.
— Постойте, мисс, — остановил ее рослый пожарный в пропахшей дымом тяжелой защитной куртке. — Туда нельзя.
Труф заметила несколько шлангов, протянутых в окна дома, заглянула внутрь и увидела лужи воды на деревянном полу. В доме продолжал гореть свет, придавая всей картине пожара странный, сюрреалистический оттенок.
— Там моя сестра, — умоляющим голосом воскликнула Труф, пытаясь вырваться.
— Там уже никого нет, — возразил пожарный. — Эй, Джон, подойди сюда, тут какая-то девушка говорит, что в доме находится ее сестра! — прокричал он мужчине, стоящему неподалеку.
К Труф подошел полицейский с болтающейся на поясе рацией. Взяв Труф под руку, он повел ее от входа.
— Идите с ним, мисс, он поможет вам отыскать сестру, — отделался от Труф пожарный.
— Как вас зовут? — спросил полицейский, не обращая внимания на хрипы, треск и вопросы, сыпавшиеся из рации. — Вы живете здесь?
— Меня зовут Труф Джордмэйн, я жила здесь некоторое время, проводила исследования. А сейчас здесь осталась моя сестра. Вы не знаете… — хотела спросить Труф, но полицейский перебил ее:
— Все, кто был в доме, вышли. Подождите, может быть…
— Труф! — Лайт бросилась к Труф, едва не сбив ее с ног.
— Слава Богу, с тобой все в порядке, — воскликнула Труф. — Но ты вся мокрая.
Девушка все еще была в зеленой мантии с накинутым поверх знаменем. Труф видела его в храме. Длинные серебристые волосы медиума намокли и спутались, на щеке виднелись свежие царапины.
— Мне все равно, — воскликнула она с вызовом в голосе и прижалась к Труф. С ее одежды текли тонкие грязные струйки, но Труф не замечала ничего. Главное — Лайт осталась жива.
Полицейский понял, что он больше не нужен, и отошел в сторону. Но Труф догадывалась, что эта индифферентность временная, скоро начнутся вопросы, на которые придется отвечать. Не исключено, что будет и расследование, даже скорее всего будет.
Сейчас нужно узнать самое главное.
— Где Пилгрим? — спросила Труф. — Где он?
— Вон он, — ответил внезапно появившийся Майкл.
Труф посмотрела на него. Укутанный одеялом, усталый, он ничем не напоминал того залитого кровью Майкла с огненным мечом в руках.
Да и не привиделось ли все это Труф? Она посмотрела в ту сторону, куда-он показал, и увидела Пилгрима. Спотыкаясь, с наручниками на запястьях, он тащился между двумя санитарами к полицейской машине.
— '…властители тьмы в подземельях и океанах, возвышающихся в свечах, услышьте! К вам взывает поющий дождь в темноте и камни с гор морских', — бормотал он, вращая дикими, безумными глазами.
Труф смотрела на него и видела то, что, кроме нее, не мог видеть никто, — цепи, навечно приковавшие Пилгрима к его безумию.
Кто сделал это? Майкл? Или он был всего лишь помощником исполнителя? Не важно, главное то, что врата закрыты. Труф посмотрела в глаза Майклу и поняла, отчего он так настойчиво отговаривал ее. Он хотел лишить ее возможности взять на себя ответственность, не дать ей пойти по дороге, на которой она сейчас так твердо стояла.
Труф охватило щемящее чувство потери. Теперь, осознав все, познав истину, она увидела в Майкле друга. Хотя нет. Друзьями они являются только сейчас, в эту минуту. Еще задолго до встречи они избрали разные пути.
Христианство учит, что, поскольку человек слаб перед высшей мудростью и не способен выдержать соблазны, его необходимо оградить от нее. Джулиан считал, что все знания должны принадлежать человеку, независимо от того, готов ли он к этому или нет.
— Ты совсем промокла, — сказал Майкл, снимая с себя одеяло. — Так недолго и простудиться. — Он укутал им Труф, и она почувствовала тепло его тела. Улыбнувшись, Труф печально посмотрела на Майкла. Сегодня они стоят по одну сторону черты, но в следующий раз они могут встретиться уже как противники.
Лайт положила руку на локоть Майкла. Лайт уходила с ним.
— Я позабочусь о ней, ее дар больше не будет приносить ей боль. Ты остаешься, Труф? — спросил он. — Еще не поздно пойти с нами.
— Нет, Майкл, я сделала свой выбор, — покачала головой Труф.
Между Майклом и Пилгримом, между белым и черным есть граница. Она расплывчатая и серая, как туман. Когда-то там пролегал путь Торна, теперь им пойдет она, Труф. Пилгрим отверг его, а Лайт слишком слаба, чтобы следовать вместе с ней.
Труф смахнула слезы. Она знала, что теряет Лайт навсегда, пути их не просто расходятся, они будут уходить друг от друга все дальше и дальше, пока Труф совсем не потеряет Лайт из виду. Труф смирилась с потерей, потому что Майкл может защитить Лайт, а она — нет. И Лайт любит его. Именно за это, за возможность делать свой собственный выбор, бились прошедшей ночью Торн, Труф и Майкл.
