— Я скажу вам одно — он ушел по своей воле, и больше вы от меня ничего не услышите, своего товарища я не предам. Я знаю, что вам кажутся странными наши порядки, ученая дама, я нисколько не обижен вашим вопросом, но не спрашивайте меня больше ни о чем.
Цендри обескураженно смотрела на Ру, она думала, что знание тайны его отношений с Мирандой делает ее ближе к ним, но, как видно, ошиблась.
— Ру, — голос Цендри звучал тревожно и искренне, — почему ты не хочешь поговорить со мной как с другом, как с равным? Пойми, я очень боюсь за Дала, ты знаешь, где он, ведь вы друзья. Скажи мне.
Ру сжал губы.
— Между хозяином и рабом не может быть равенства. Я понимаю, почему вы так заботитесь о нем. Дал нужен вам для каких-то своих целей, но я не тот, за кого вы меня принимаете. Дал сейчас свободен, он смог убежать. Я не могу сделать то же самое и буду радоваться за него. — Он злобно посмотрел на Цендри. — И не предам его.
Пораженная ответом Цендри произнесла:
— Но Дал был свободен на Университете, он и здесь свободен и будет…
Ру не дал ей договорить.
— Я очень сомневаюсь, что вы вернетесь к себе, ученая дама, после того как вкусили все прелести Матриархата. Вас устраивает, что Дал стал вашей игрушкой, не так ли, ученая дама? Когда я впервые увидел вас вместе, я подумал, что вы будете относиться к Далу не так, как наши женщины относятся к мужчинам, но я ошибался. — Он покачал головой. — Я всего лишь мужчина. Больше мне ничего не известно, ученая дама. Идите, прикажите пытать меня. Но запомните, я умру под ударами, но не произнесу ни слова. Что же вы не идете, ученая дама? — Ру смотрел на Цендри с откровенным презрением и брезгливостью. — Или вы не хотите отнять у меня жизнь?
Цендри смотрела на Ру широко раскрытыми от ужаса глазами. Она протянула к нему руку, и он отшатнулся от нее. Это еще больше поразило Цендри. 'Он ожидал, что я ударю его', — подумала она.
— Ру, — Цендри тяжело сглотнула, — извини меня, но я боюсь, что как раз так могут поступить с Далом. Если ты посчитаешь, что я смогу спасти его, приди ко мне и скажи. — Цендри посмотрела на непроницаемое, безразличное лицо Ру и вышла, едва сдерживая подступавшие слезы.
Цендри терялась в догадках. 'Что делать? Что мне делать?' — думала она. Ближе к полудню к ней зашла Лиалла, старшая дочь Ванайи.
— Ученая дама, — сказала Лиалла, удивив Цендри таким формальным обращением, — моя сестра Миранда просит вас прийти к ней. Она сейчас в своей комнате, в постели.
Цендри, расстроенная отсутствием Дала, подумала, что будет плохим утешителем больной Миранде, однако, не желая показывать Лиалле, что отсутствие мужской особи может лишить ее желания общаться с подругой, неохотно пошла. 'В конце концов, что толку просто сидеть и мучиться? — подумала Цендри. — Если с Далом что-то и случилось, помочь ему сидя в комнате я все равно не смогу'.
Миранда лежала на спине, и от этого ее большой живот казался еще больше. Она очень обрадовалась приходу Цендри.
— Присаживайся, — показала она на лежащий на полу плотный коврик. — Ванайя настояла на том, чтобы акушерка неотлучно находилась со мной, поэтому теперь я не остаюсь одна ни днем, ни ночью. Я очень скучала по тебе, Цендри, но теперь, — она положила руку на свой большой живот, — мне очень трудно даже ходить по дому. Хотя все говорят, что я должна больше шевелиться и помочь моей ленивой малышке выйти из своего гнездышка, но я так устала, что без содроганий не могу и думать о ходьбе. Послушай, Цендри, я отослала акушерку на кухню, пока мы одни, я хочу тебе кое-что сказать. Твой спутник не нашелся?
— Нет, — ответила Цендри. 'Может быть, Ру сообщил ей что-нибудь о Дале?' — внезапно подумала она.
— Ты знаешь, — продолжала Миранда, — я не хожу обедать уже несколько дней, еду мне приносит Лиалла и сидит около меня, пока я ем. Она говорит, что не хочет оставлять меня одну, чтобы мне не было скучно, на самом деле она следит, чтобы я ничего не делала. Ну, ладно. Во всяком случае, вчера вечером она, как обычно, пришла ко мне и, пока я ела, она сидела рядом и рассказывала обо всем, что случилось за это время в доме. Я знаю, ты тоже не ходила обедать.
— Да, у меня сильно болела голова.
— Надеюсь, сейчас ты здорова, — сказала Миранда с трогательной заботой в голосе. — Ну так вот, я хочу тебе сказать, что позавчера к нам в дом пришел мужчина и хотел передать Ванайе какую-то жалобу. Она ответила ему, что принимает жалобы только утром, но особь настаивала, она разговаривала очень резко и даже грубо, и Ванайя согласилась говорить с пришедшим. Особь потребовала, чтобы все женщины ушли, и разговаривала с Ванайей очень долго. После разговора Ванайя разозлилась и приказала охранницам отправить особь в дом наказаний. Никто не знает, о чем был разговор, но Ванайя запретила всем говорить тебе об этом случае, чтобы не волновать по пустякам. Цендри, Ванайя не знает, что твой спутник значит для тебя столько же, сколько и подруга. — Миранда положила ладонь на руку Цендри. — Но это знаю я. Поэтому и говорю тебе об этом. Почему-то мне кажется, что приход особи имеет отношение к исчезновению Дала.
Это сообщение подтвердило худшие предположения Цендри.
— Я должна поговорить с этим человеком, — произнесла она дрожащим голосом. — Где он?
— В доме наказаний. Я думаю, что особь били. Нет, Цендри, — прибавила Миранда, — тебе бесполезно идти в дом наказаний одной, тебя просто туда не пустят. Только Ванайя, охранницы да еще несколько женщин могут войти туда. Я пойду с тобой.
— Спасибо тебе, Миранда, — произнесла Цендри и тут же забеспокоилась. — Но как ты пойдешь в таком состоянии?
— Поверь мне, — с сердечной искренностью ответила Миранда, — мне очень хочется сделать для тебя что-нибудь, а если эта прогулка пойдет мне на пользу и я рожу, я буду тебе благодарна от всей души.
Вернулась акушерка и принесла Миранде горячий напиток. Увидев, что она куда-то собирается, акушерка запротестовала.
— Я пойду погуляю с подругой, ученой дамой с Университета, — махнула рукой Миранда. — Помолчи, мне надоело тебя слушать. Три дня ты мне твердила, что я должна гулять, а теперь, когда я наконец собралась, ты отговариваешь меня. Не понимаю я тебя, иди отсюда. — Она засмеялась. — Цендри, ты поддержишь меня на лестнице?
Цендри взяла Миранду под руку, и они медленно начали спускаться по длинной лестнице. Цендри внутренне поразилась своей заботливости. 'Если в чем меня Изида и изменила, так это в отношении к женщинам. Вести себя с ними как раньше я уже не смогу'. Сознание того, что она может смотреть на другую женщину как на любовницу, изменило в Цендри само восприятие женщин, и она понимала это, только не могла определить, в какие формы отношений это может вылиться в дальнейшем. Например, сейчас она смотрела на Миранду как на родную сестру.
Будто прочитав ее мысли, Миранда вдруг спросила:
— Теперь ты знаешь наш самый главный праздник, Цендри. Скажи, что ты о нем думаешь?
— Пока не знаю, что и думать, — честно ответила Цендри. — Я поражена, и мне очень стыдно. — Она помолчала. — Наверное, через двести восемьдесят дней здесь будет всплеск рождаемости.
— Совсем нет, — покачала головой Миранда — Летняя жара — не самое лучшее время для вынашивания. Большинство женщин, желающих иметь детей, больше рассчитывают на зимний праздник, в этом случае они родят в это время долгого года. Правда, женщины, которые работают на фермах, стараются забеременеть во время сбора урожая, тогда малыши у них появятся перед самой посевной. Есть, конечно, и женщины, которые просто хотят иметь детей, им безразлично время. Моя сестра из таких, она ходит на каждый праздник, но у нее, похоже, бесплодие. Слушай, Цендри, — в голосе Миранды зазвучала тревога, — я слышала, что у женщин в мужских мирах нет никакого способа предохраниться от беременности, кроме как воздерживаться от мужчин. Это правда? Значит, ты не предохранилась? — Она сокрушенно покачала головой. — Я забыла тебе сказать об этом. Конечно, можно все исправить, но процесс это довольно болезненный.
Тревога Миранды, ее трогательная забота была такой искренней, что Цендри поспешила успокоить
