страшного бесчеловечного правления.
Но Ванайя не предавалась отчаянию, она находилась со своим народом. Уже ближе к полуночи, глядя на измученную неизвестностью Ванайю, Махала подошла к ней.
— Сестра моя, отправляйся в город и поищи свою дочь там, я справлюсь без тебя.
Ванайя, бледная, уставшая от душевных страданий, отвергла просьбу Махалы.
— Я должна быть здесь, сестра. Миранда — моя дочь, и она понимает, что такое ответственность. Если мы переживем эту ночь, я отыщу ее. Я встану на колени перед всеми мужскими особями и добьюсь ее освобождения на любых условиях. Тот, кто удерживает Миранду, не увидит с моей стороны ни презрения, ни ненависти, наоборот, я буду говорить с ним как с почтенной женщиной. Однако если мне не удастся договориться с ним, то пусть тогда Богиня даст нам мужества и силы достойно встретить выпавшую на долю Миранды судьбу. Но сейчас мое место — здесь, я не могу бросить свой народ умирать только потому, что меня очень заботит судьба моей дочери и ее ребенка.
Махала склонила голову перед Ванайей.
— Ты права, сестра моя. Прости, что я плохо подумала о тебе, — произнесла она.
Цендри занималась самыми разными делами, не требующими особых навыков. В основном она работала на кухне вместе с подростками и несколькими пожилыми женщинами. Она готовила рабочим чай, напитки, варила еду и жарила рыбу. В небольших перерывах она наблюдала за тем, что происходит вокруг нее. Вся работа, как заметила Цендри, состояла в методичном прочесывании стройки. Мужчины и женщины под наблюдением Проматриархов обходили помещения и отбирали самое ценное, в основном оборудование и продукты, и грузили на машины. То, что могло как-то противостоять сокрушительной волне или вовсе пропасть, — оставлялось. Работа продолжалась всю ночь.
Утром, на рассвете, Цендри увидела Ру. Она чуть не столкнулась с ним, он, опустив голову от усталости, торопливо нес тарелки с едой для одной из групп рабочих.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Ру Цендри.
— То же, что и вы, — ответил он. — Я недостаточно умен, чтобы работать с женщинами, и не слишком силен, чтобы работать с мужчинами, поэтому делаю, что могу.
Цендри посмотрела на его болезненно бледное в слабом свете восходящего солнца лицо и сразу вспомнила, что, как говорил Дал, у Ру слабое сердце.
— Я видел Дала на склоне, у самой стройки, — сказал Ру. — Все мужчины Изиды хотят посмотреть на него и поговорить с ним. Он вдохновил нас. Что бы ни случилось сегодня, жизнь мужчин на Изиде уже не будет такой, как раньше.
Цендри кивнула. Она видела, как в мгновение ока рухнул основной постулат общества. Отношение к мужчинам как к низшим существам оправдывалось на Изиде тем, что Строители не говорят с ними. Но для того, чтобы преодолеть уверенность женщин в том, что мужчины не способны ни к чему хорошему, им придется много поработать. Борьба за истинное равенство еще только началась, впереди долгий и негладкий путь. Не один год еще мужчины и женщины будут жить раздельно, поскольку не мыслят себе иного существования. Однако свершилось главное — божественного предопределения рабского положения мужчин уже нет, а следовательно, первый шаг к равноправию сделан. Разумеется, за одну ночь это общество не изменится, и более того, кое-что в нем останется неизменным, но уже появилась надежда, которой раньше не было.
Одна из женщин окликнула Ру:
— Отнеси дарительнице жизни Ванайе еды, Ру, пусть она подкрепится. Она отказывается брать ее от нас, может быть, из твоих рук возьмет ее.
Поскольку помощников на кухне хватало и без нее, Цендри пошла к Ванайе вместе с ним. Проматриарх выглядела очень усталой.
— Ванайя, ты должна поесть, — с мольбой в голосе произнес Ру. — Возьми, я принес тебе еды и вина.
— Я не хочу есть, — ответила Ванайя, вздохнув. Она села, разложила на коленях карту строительства и обратилась к стоящему неподалеку мужчине: — Вон те три склада у края стройки можете не осматривать, там только цемент и доски, оборудования там нет. Горючее, которое мы потратим, вывозя оттуда материалы, стоит больше, так что не теряйте на них время, идите дальше.
— Тогда куда направить технику? — спросил мужчина.
— Вон туда. — Она показала в другой конец стройки. — Возьмите трех инженеров из колледжа и укрепите сваи и перегородки. Когда волна пойдет, они должны остановить ее и повернуть в другую сторону, в нижнюю дельту. Конечно, зальет много полезной площади, но, как мне сказали инженеры, большого вреда от этого не будет, вода скоро схлынет. — Ванайя устало вытерла лоб. Мужчина и женщина-инженер склонились над картой. — В здании управления есть копировальная машина, — сказала Ванайя, — сходите и попросите, чтобы вам сделали копию. — Она отдала им карту, и они ушли.
— Ру, Цендри. — Проматриарх попыталась улыбнуться, но улыбка получилась слабой. Ванайя посмотрела на еду, взяла вилку и стала есть. — Ну что ж, Цендри, я думаю, что тебе повезло. Ты прилетела сюда изучать Матриархат и теперь видишь все: кризис, анархию, восстание, вообще все, что только может обрушиться на общество. Хочу тебя спросить, какой отчет ты пошлешь в Сообщество?
— Я еще не знаю, Ванайя, — мягко ответила Цендри. — То, что происходит здесь, — Цендри обвела рукой стройку, — меньше всего напоминает анархию.
Ванайя зевнула, прикрыв рот ладонью.
— Возможно, — согласилась она. — Сейчас, в минуту опасности, мы делаем то, что должны. Наши сыновья и дочери работают рука об руку, потому что от всех зависит, спасемся мы или нет. Я удивляюсь одному: почему мне самой никогда не приходило в голову просить помощи тех, кто живет в 'Нам-указали- путь'? — Она снова зевнула и вдруг пристально посмотрела в лицо Ру. — А ты не знаешь, где может находиться Миранда? Я уверена, что она захвачена мужчинами.
Бледное, осунувшееся лицо Ру стало печальным.
— Нет, Ванайя, клянусь жизнью, я ничего не знаю. Они предали нас обоих, — тихо произнес он.
Ванайя недоуменно посмотрела на Ру.
— Что-то я тебя не пойму. О каком это предательстве ты говоришь? Ру, говори, какое ты к этому имеешь отношение! — Услышав грозный голос Ванайи, Ру вздрогнул, и лицо его стало заливаться краской.
— Я пришел сделать тебе признание, — неожиданно твердым голосом произнес он. — Миранда покинула дом сама, но это я уговорил ее. Она и я… — Голос Ру сорвался. Цендри внимательно смотрела на него, она понимала: то, в чем сейчас признается Ру, в обществе Матриархата считается немыслимым. — Мы, то есть я и Миранда, часто были вместе, и она сказала, что любит меня.
— Тебя?! — Ванайя уставилась на Ру в изумлении. — Ты бредишь. Да, она хорошо к тебе относилась, но полюбить мужскую особь, даже не мужскую особь, а спутника!
— Кем бы я ни был и что бы ты обо мне ни думала, я тоже люблю Миранду, — чеканя слова, произнес он. — Ее, как и меня, всегда заботила судьба мужчин, ты ведь их в грош не ставила, Ванайя. Для тебя я был всего лишь спутником, игрушкой, с которой ты забавлялась во время отдыха, но для Миранды я был человеком. Мы надеялись, что когда-нибудь уедем в мир, где мужчины и женщины встречаются когда и где хотят, а не на берегу моря, в темноте. Так спариваются только крысы, ползая в грязи и шурша замусоленными тряпками.
— Замолчи! — вскрикнула Ванайя. — Да как ты смеешь говорить такие вещи мне!
— Мы надеялись, что будем жить в мире, где мужчина и женщина могут встречаться при свете и приносить друг другу радость и счастье, — продолжал Ру, не обращая внимания на крики Ванайи. — Поэтому Миранда, узнав, что ты заставила истязать посланника, даже не выслушав его, решила сама стать заложницей. Она думала, что если тебе не дорога жизнь мужчины из Сообщества, то ее судьба тебе не безразлична. Мы вышли из дома вместе и пошли туда, где собирались мужчины, которые, как и я, верят, что мы родились без цепей.
Лицо Ванайи перекосило от злобы.
— Значит, ты, ничтожный спутник, посмел подойти к моей дочери?! Ты осмелился дотронуться до нее?! Да я прикажу убить тебя, для таких, как ты, есть только одно наказание — смерть!
— Да, я дотрагивался до нее, я гладил ее руки, целовал в губы и обнимал ее так, как ребенок
